– Ответьте на вопрос. Только честно и откровенно. Это вы призвали меня пятнадцать лет назад?

Старик взглянул на меня с оттенком изумления. Его карие глаза, совсем не выцветшие от возраста, были сама невинность:

– Не понимаю, о чем ты толкуешь, сынок.

* * *

Мы позавтракали, я напоил коней и сбегал на рекогносцировку. Отряд принца пока не появился на дороге у подножия гор. Это было хорошо. Это было чудесно. Это было замечательно.

Затем Франног, шуганув Вандору, которая вознамерилась подобраться ко мне с тыла, снова взял меня в оборот. Я заметил, что в его руке появилась розга, и устрашился.

– Повторяй сегодняшний урок. После я ознакомлю тебя с основами твоей магической формулы. Как твой ментор и духовный наставник, я считаю вправе применять к тебе те методики потенцирования учебы, какие посчитаю нужным.

Розгой по заднице? Хороши методики!

Я повторил требуемый урок. Своими словами. Астрал – прослойка между пузырями миров, своего рода амниотическая жидкость, где плавают миры. Перед тем как зачерпнуть энергию Астрала, отдельным заклятием в ткани реальности делается прокол. Тело мага – фабрика по переработке и преобразованию энергии Астрала. Чем крепче маг – тем сильнее его заклятия. Там было еще много всего, что, с вашего позволения, я не стану пересказывать. Могу лишь заметить, что магия даже в теории – куда сложнее сопромата, ну а слабосильным чародеям не помешал бы местный аналог «Виагры».

Франног несколько раз взмахивал розгой, но ударить не решился – все-таки я, пусть и с пятого на десятое, но запомнил основы.

– Хорошо, – испустив глубокий вздох разочарования, сказал старик. – Ты, конечно, не семи пядей во лбу, но будем работать с тем, что есть. А теперь садись и смотри. Это – твоя формула. Ты будешь повторять ее не менее суток, чтобы запомнить. Потом я скажу тебе, что делать. Да-да, ровно одна формула, больше ты просто не осилишь – нет времени, да и таланта к запоминанию у тебя кот наплакал.

Он принялся рисовать на земле закорючки арвеста. Я потратил на зазубривание формулы не менее часа, потратил бы и два, и три, если бы Вандора не крикнула, что Тендал появился у подножия горной тропы.

Ох на! Мы снова двинулись в путь. Только на сей раз я умостил за спиной Вандору. Франног оседлал кобылу с таким видом, словно садился на морского конька.

Я ехал и повторял в уме формулу. Сложность ее соответствовала примерно расчету балки на прочность при изгибе. Перед глазами моими мельтешили знаки, накарябанные Франногом на каменистой горной почве. Знаков было много.

* * *

– Итак, в ближайшем селении я найму отряд джигитов… э-э, горцев отряд. Человек десять-пятнадцать, больше, я думаю, не нужно… И сегодня ночью мы, выждав, пока Тендал остановится на привал… О черт, что это?

На ветвях придорожного дерева висел труп волка с оскаленной пастью и остекленевшими глазами. Кто-то проделал в его боках дыру навылет и зашвырнул на высоту пары метров. Крови на дорогу натекло изрядно. И в кровяной корке виднелись отпечатки множества копыт.

Вандора охнула. Я выругался.

– Нихренашечки-чебурашечки… В лесу что-то сдохло. Франног, это что, так развлекаются местные жители?

Старый мудрец взволнованно покачал головой:

– Ох, нет!

– Знак какой-то местной шайки? Но труп совсем свежий.

– Ох, нет! Постой, сынок, принцесса! Да постойте вы, сявки потрошенные!

Мы остановились и подождали, пока старик (пришлось его ссадить) рылся в сумках с имуществом Бакинчу, наконец, он нашел какие-то порошки, снова умостился в седле (пришлось его подсадить).

– Можем трогаться, но очень осторожно, – сказал он.

– Что? Что происходит, Франног?

Мудрец потер ястребиный нос.

– Позже узнаете. Главное – ничего не бойтесь. Ясно?

Нечего сказать, успокоил! Я передвинул захваченную на «Благодати» саблю так, чтобы выхватить ее при малейших признаках опасности.

Мы проехали еще минут десять. Спиной я ощущал, что Тендал весьма сократил разделяющее нас расстояние. Вдруг из-за поворота впереди показалась телега, запряженная парой мулов. Она гружена была скарбом до самого верха, по сторонам шло целое тарентийское семейство – отец, мать и пятеро детей – от лба с меня возрастом, до пацаненка лет семи.

Испуганно зыркнув на нас, семейство прошло мимо. Следом потянулась еще телега, затем арба, затем какой-то бродяга с тачкой, груженной разными вещами. Приостановившись, он зыркнул на нас и нашел в себе силы крикнуть, аки Гэндальф:

– Спасайтесь, безумцы!

Я рискнул уточнить и спросил, от чего и от кого именно спасаться – может, сель сошел, или чума пришла, или грянул пожар.

– Единороги! Они сошли с ума! – отозвался бродяга и, побледнев, как следует налег на тачку. – Да бегите же, дурни! Они сошли с ума и убивают всех подряд!

Затем мимо нас проследовала целая кавалькада джигитов на конях, ишаках, мулах, еще телеги, арбы и тачки, коровы, собаки. Затем пастух с истошными воплями «Хуо! Хуо! Хо!» прогнал стадо овец, размахивая ярлыгой – пастушьим посохом со стальной загогулиной на конце. За овцами последовали коровы. Затем еще несколько человек, включая покойников (нет, покойники не шли сами, как заклятые Грануаль зомби – их везли на телегах, раны, оставленные единорогами, вызвали у меня страх где-то в области пятой точки). И вот дорога опустела, только горьковатая пыль, уже высушенная ранним солнцем, оседала на наших удивленных лицах.

Если помните, я говорил, что в здешних экосистемах уживаются совершенно экзотические зверюги. В море это физитеры и физалисы, а вот на просторах суши – единороги и разные другие твари, о которых я расскажу позднее. Про единорогов я слышал достаточно, даже видел одного в зоосаде царя Барнаха. Паренек (не Барнах) произвел на меня впечатление общим видом и орудием смертоубийства. Особенно он бесился, когда к его клетке подходили девственницы-весталки. Уж не знаю, по какой прихоти судьбы (а может, в результате выбрыков эволюции), но местные единороги безумно ненавидели девственниц и готовы были нанизать их на свой рог.

Франног поровнял свою кобылу с нашим жеребцом, чихнул и сказал.

– Сынок, боюсь, затея с наймом горцев не сработает… все сбежали. Мне следовало сказать тебе раньше, когда мы увидели волка… Единороги одержимы жаждой крови… Существа сии тонко настроены на магический мир, и возмущение в нем вызывает у единорогов нечто сродни безумию. Единороги, как слоны в период гона в Йенди, – нападают на селения и убивают всех, кто попадется им на глаза.

Я чихнул в ответ. Бросил взгляд через плечо. Где-то там, глубоко внизу, в туманной дали, принц фанатично перся в гору, снедаемый одной мыслью – разделаться с Олежкой и мудрецом и отобрать свою сестрицу. Интересно, он до сих пор считает, что Вандора – наша пленница? Наивный дурачок.