Егерь замер на месте, как будто он был высечен из камня и мрамора. Линн заметила его отточенную позу. Разработанные мышцы свидетельствовали о годах тренировок. И лишь глаза сверкали, словно по залитому лунным светом пруду шла рябь.

– Я тебе не враг.

– Ты мне не друг, – ответила Линн.

– Я не хочу причинять тебе боль.

– Где-то я это уже слышала.

Его взгляд скользнул по ее поясу, на котором не осталось ножей, по порезу на ее туловище. Рана была неглубокой, но Линн не пыталась вытереть кровь, и она выглядела страшнее, чем была на самом деле. Если противник тебя недооценивает, это дает тебе лучшее преимущество в драке.

– Ты ранена, у тебя нет оружия. Ты не победишь в этом поединке, – он подошел на шаг ближе. – Пока мы беседуем, мои люди врываются в большой тронный зал. Кровавая ведьма убийца и чудовище. Она не победит. Прошу, сдайся и спаси себе жизнь.

Они смотрели друг на друга две, три секунды. Линн молчала.

Егерь слегка переместил руку. Линн намеренно дернулась. Чтобы показаться перепуганной.

В следующий же миг она атаковала. Ее метательный нож сверкнул серебристым росчерком в воздухе. Он врезался в мраморную стену на расстоянии ладони от лица егеря и с лязгом упал на пол.

В глазах егеря промелькнула эмоция, которую Линн не удалось понять. Возможно, это было удивление, или злость, или даже восхищение. Не спеша, точными движениями пальцев егерь расстегнул ремни на плечах и скинул свой белый плащ. Не сводя взгляда с Линн, он достал из ножен два меча.

– Ты сделала свой выбор, – сказал он. – Жаль. Мне бы не хотелось убивать такого искусного воина.

– И не убьешь, – тихо ответила Линн.

Каждая мышца в ее теле напряглась в предвкушении боя.

Ее силу родства отгородила твердая, непробиваемая стена. Внутри у Линн все перевернулось; она думала, что ее вырвет. Казалось, она лишилась одного из своих органов чувств, как если бы потеряла способность воспринимать запах, вкус или слышать, видеть. Ветра, которые всегда шептались у нее за спиной, утихли. Тишина была невыносимой.

Линн справилась с тошнотой. Действие и противодействие.

Линн выбросила вперед руку, делая ложный выпад. Егерь дернулся и переместился влево. За долю секунды Линн отскочила назад, и обеими руками вырвала из бесчувственных тел стражников два ножа. Продолжая это движение, она метнула ножи в егеря.

Когда послышался звон ударяющегося о стену ножа, Линн уже развернулась и бежала в сторону открытой двери. Она услышала тихий звук металла, вонзающегося в плоть, последовавший стон. Один из ножей попал в цель. Рана не была смертельной, но достаточной, чтобы задержать егеря.

Линн ворвалась в ночь, ветреную и звездную. Здесь, наверху, высоко над стенами и зданиями, кирилийские зимние ветра хлестали по лицу и трепали волосы. Она позвала их, но они не откликнулись. Сила родства исчезла.

За оградой балкона в огнях факелов и сиянии праздничной мишуры блистал Сальсков. Вокруг дворца извивался Хвост Тигра, и даже отсюда были видны его белые ледяные воды. Когда Линн посмотрела вниз, на крошечные далекие огоньки, на отделяющее их огромное пространство воздуха и пустоты, на нее накатила волна головокружения и страха. Даже толстая крепостная стена у основания сторожевой башни казалась слишком далеко. Если бы Линн не оставили ее ветра, она бы могла спрыгнуть.

Прежде чем услышать или увидеть, она его почувствовала. Он вышел из темноты, белый блик в лунном свете – рассекающие воздух мечи. В последний момент Линн пригнулась и увернулась. Она надеялась, что по инерции он упадет на балконное ограждение, но он не потерял равновесия, а резко остановился, развернулся к ней и нанес колющий удар.

Линн прогнулась назад, перемещая центр тяжести в верхнюю часть тела, а потом в голову. Когда она переворачивалась в воздухе через голову, то почувствовала жгучий укол в бок. Приземление было немного неточным; ей пришлось сделать шаг в сторону, чтобы не упасть. Егерь уже снова атаковал, размахивая мечами и просчитывая каждый ее шаг.

Она проиграет. У нее не были ни ножей, ни силы родства. Да, ей удалось ранить его, но и он ответил тем же.

Движения Линн уже не были такими проворными, каждый последующий уклон и поворот давался сложнее, чем предыдущий. Ей едва удавалось уклониться от лезвия одного меча, как другое уже нависало над ней. Она теряла бдительность, и с каждым ударом, с каждым выпадом ее храбрость истощалась.

Второй порез от его меча был глубже первого, и Линн чуть не вскрикнула. Она споткнулась, и от боли на секунду здравый смысл и опыт, приобретенный за годы тренировок, оставили ее. Егерь только этого и ждал. Краем глаза Линн заметила, что он собирается нанести удар ногой. Она отпрыгнула, но слишком медленно и слишком поздно.

Ступня егеря ударила ей в живот, отчего Линн отшатнулась назад. Она наткнулась спиной на холодное мраморное ограждение балкона и оказалась зажатой в углу.

Егерь встал перед ней. Линн отклонилась назад и старалась не думать, что половина ее тела висит над пропастью. Бескрылая птица – так стали называть ее Мастера Ветра, после того как она перестала летать. Разве может птица бояться высоты?

Она вжалась в ограждение. Одежда промокла от пота, раны кровоточили, а дыхание было прерывистым и неглубоким. Линн оценила имеющиеся варианты, и к горлу подступил ком. Позади рискованный полет, впереди – драка, в которой она не победит.

Егерь нахмурился и сжал челюсти.

– Я же говорил, что не хочу убивать такого искусного воина. В наши времена редко встречаешь кого-то с подобным талантом.

Линн дрожала.

– Мы, кемейранцы, верим, что в жизни происходит то, что суждено; все случающиеся с нами события предначертаны судьбой.

Она не знала, зачем говорит ему это, но слова, произнесенные Мастерами Ветра на родине, стали для нее утешением в последние мгновения жизни.

– Возможно… возможно, ты – моя смерть.

Он сощурил глаза. Она не понимала, что за эмоции они выражают.

– Почему ты не пытаешься убить меня? – спросил он.

– Действие и противодействие, – прошептала она. – Мы верим, что за каждым действием следует противодействие. Ты атаковал, я защищалась. У тебя не было намерения отнимать у меня жизнь, поэтому у меня нет права убивать тебя. И теперь я плачу за этот выбор своей жизнью.

Она умрет, без ножа в руке, без ветра в лицо, в углу, как последняя трусиха.

Линн зажмурила глаза, стараясь не дрожать. Она много раз думала о смерти, но не предполагала, что все произойдет так. Нет, она всегда воображала себе славную смерть на войне, падение с неба, бок о бок со своими товарищами, бегущими по ветру. Так и следует умирать кемейранцам.

За спиной зашелестел легкий ветерок, шевеля складки ее одежд и охлаждая вспотевшую спину. Смелость, казалось, шептал он. Смелость.