— Я верну тебе деньги, — быстро ответила Элен. — Больше я ничего не могу сделать. Я хороший человек.

Она продолжала идти вперед и в конце прохода уже видела спину Патрика. Тот обернулся, чтобы посмотреть на нее, и Элен ему улыбнулась, но его лицо вдруг изменилось.

— Прекрати меня преследовать! — визгливо закричал он. Его голос гулко разнесся по церкви. — Все кончено! Неужели ты не можешь этого понять? Я никогда тебя не любил!

Элен почувствовала себя униженной.

— Патрик, это не Саския, это же я! — попыталась она произнести легко и весело, потому что, в конце-то концов, это ведь была ее свадьба, но достаточно громко, чтобы Патрик смог ее услышать на другом конца прохода, длинном, как взлетная полоса в аэропорту.

— Оставь меня в покое! — заорал Патрик.

— Милая, не думаю, что он все еще любит тебя, — сказала Анна.

Она и обе крестные были одеты как подружки невесты из восьмидесятых годов, в платья из розовой тафты с огромными пышными рукавами.

— Мужчины! — вздохнула Филиппа. — Да кому они нужны? Пойдемте лучше выпьем.

— Ты найдешь кого-нибудь еще, — добавила Мел.

— Да он на самом деле никогда мне и не нравился по-настоящему, — фыркнула мать Элен.

— Он думает, что я Саския, — попыталась объяснить Элен. — Уверена, это просто ошибка.

Но вдруг она засомневалась. Может, это и вправду именно она все это время преследовала Патрика?

— Ты меня загипнотизировала, чтобы я вынес те коробки! — продолжал кричать Патрик. — Ты мной манипулируешь!

— Извини! — крикнула Элен.

Он явно намеревался порвать с ней.

Эти отношения закончатся точно так же, как и все другие. Элен предстояло в одиночестве растить младенца, а он такой крошечный!

Она осторожно сжала ладонь, пряча младенца, и бросилась бежать, но ее ноги внезапно подогнулись, как будто она неслась вниз по крутому склону.

Элен открыла глаза.

Она не понимала, утро уже или еще ночь; по спальне растекался странный зловещий желто-оранжевый свет. Это походило на пожар, вот только запаха дыма не ощущалось. Элен слышала шумное дыхание Патрика, именно дыхание, не храп, и гулкий ритмичный шум волн, набегавших на берег.

И она услышала или ощутила что-то еще. Что-то неправильное.

Это была высокая тень в конце кровати. Элен уставилась на нее с сильно бьющимся сердцем, ожидая, пока глаза привыкнут к сумраку комнаты и тень превратится в нечто знакомое вроде стула или платья, висящего на крючке на двери.

Тень шевельнулась.

Элен глубоко вдохнула.

В их спальне стояла женщина, прямо в изножье кровати, и смотрела, как они спят. Элен дернулась с такой силой, что больно ударилась затылком об изголовье.

Колин! Колин вернулась с того света, чтобы заявить права на своего мужа!

— В чем дело? — сонно спросил Патрик. Он сел, потер глаза тыльной стороной ладони и тут же резко отшвырнул одеяло и дернулся вперед. — Пошла вон! — проревел он. — Пошла вон!

Это была не Колин. Там стояла Саския. В пижамных штанах и спортивном джемпере. Влажные волосы облепили ее голову.

— Патрик… — заговорила она и отступила назад, чтобы увернуться от его руки. — Я просто хотела…

Тот неуклюже вывалился на пол с кровати, запутавшись ногами в одеяле.

Элен заметила наконец, что Саския что-то держит в руке. Это были снимки УЗИ, которые оставались на кухонном столе.

— Эй! — Элен никогда не слышала, чтобы ее собственный голос звучал вот так: скрипуче, резко. — А ну отдай! — Она выпрыгнула из постели и рванулась к Саскии. — Они мои!

И тут раздался ужасающий пронзительный крик из коридора:

— Папа!

— Джек, — пробормотала Саския.

Она уже наполовину развернулась к двери.

Патрик наконец вскочил на ноги и схватил Саскию за обе руки. И поднял ее, как будто собирался изо всех сил швырнуть об стену. Снимки УЗИ упали. Элен видела, что Патрик дрожит с головы до ног, его глаза налились кровью, взгляд был совершенно безумным.

«Да он же убьет ее! — пронеслось в голове Элен. — Я просто обязана его остановить, не дать совершить убийство!»

Она схватила Патрика за футболку.

— Я только хочу объяснить! — Саския попыталась обхватить руками шею Патрика, но он оттолкнул ее, и Саския упала на колени.

— Папа! — снова закричал Джек. — Элен! Что случилось?

— Пошла вон! — Патрик рывком поднял Саскию на ноги. — Убирайся немедленно!

— Извини, — всхлипнула она.

Потом опять упала на грудь Патрика, а Элен продолжала дергать его за футболку. Так они и вывалились в коридор, как в некоем странном интимном танце.

Уже светало, и через открытую дверь своего кабинета, что располагался точно напротив спальни, за стеклами, сквозь которые Элен обычно видела пляж и океан, сейчас виднелось лишь нечто апокалиптическое, огненное. Желтый и оранжевый свет вливался в дом. Элен отпустила футболку Патрика и уставилась на этот ошеломительный свет.

Что происходит? Это что, война?

— Папочка! Это Армагеддон!

Элен обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как Патрик отталкивает от себя Саскию, а Джек в пижаме несется по коридору с расширенными от страха глазами.

Саския поскользнулась на ковровой дорожке и взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах. И при этом ее пальцы схватились за пижаму Джека, и они оба с грохотом кубарем покатились по лестнице.

Поосторожнее!

Так говорят матери во всем мире и во все времена

Какое-то долгое, бесконечное безмолвное мгновение Элен и Патрик стояли наверху лестницы, вцепившись в перила на площадке, а их взгляды были прикованы к Джеку и Саскии, лежавшим внизу.

Саския упала на спину. Одна ее нога вывернулась под тошнотворно неправильным углом. Лицо скрыли пряди волос.

Джек растянулся на животе, вытянув ноги, прижав к полу ладони, будто просто спал в своей постели.

«Они погибли, оба!» — с ужасающей уверенностью подумала Элен.

И ее вдруг поразило пугающее открытие: на самом деле такое происходит постоянно, ежечасно, ежедневно. Люди умирают, дети умирают, погибают в нелепых, глупейших случайностях, которые и длятся-то лишь несколько секунд, а ты потом продолжаешь дышать, и твое сердце продолжает биться, и все вокруг остается тем же самым, ничуть не изменившись.

То, что невозможно принять, случается. При этом предполагается, что ты все же должен это принять.

Патрик издал звук, похожий на собачий вой.