Что же касается отношения трех участников этого союза к Советскому Союзу, то я должен заранее заметить, что с самого начала обмена мнениями все три державы в одинаковой мере придерживались взгляда, что этот пакт никоим образом не направлен против Советского Союза, но что, напротив, дружественные отношения трех держав и их договоры с Советским Союзом совершенно не затрагиваются этим соглашением. Эта установка затем нашла также свое формальное выражение в тексте Берлинского пакта. Что касается Германии, то заключение этого пакта является логическим последствием давнишней внешнеполитической концепции Германского правительства, в силу которой германо-советское и германо-японское дружественное сотрудничество могут существовать рядом без взаимной помехи. Помимо сего, добрососедские отношения между Германией и Советским Союзом, а также добрососедские отношения между Советским Союзом и Японией вместе с дружбой между державами "оси" и Японией являются данными элементами естественного положения вещей, которое при умном руководстве может иметь самые выгодные последствия для всех участвующих держав. Вы вспомните, что в свое время при моем первом приезде в Москву я развивал перед Вами со всей откровенностью аналогичные мысли и предлагал наши добрые услуги для устранения тогда еще существовавших советско-японских противоречий. С тех пор я старался действовать в этом направлении и я стал бы приветствовать, если бы тенденция к соглашению с Советским Союзом, все сильнее проявляющаяся также и в Японии, привела к цели.

Резюмируя вышеизложенное, я хотел бы сказать, что также и по мнению фюрера историческая задача четырех держав в лице Советского Союза, Италии, Японии и Германии, по-видимому, состоит в том, чтобы устроить свою политику на долгий срок и путем разграничения своих интересов в масштабе столетий направить будущее развитие своих народов на правильные пути. Для того чтобы глубже выяснить такие решающие для будущности наших народов вопросы и чтобы подвергнуть их обсуждению в более конкретной форме, мы приветствовали бы, если бы господин Молотов соизволил в ближайшее время навестить нас в Берлине. От имени Германского правительства я имею честь сердечно его пригласить. После моего двукратного посещения Москвы мне и лично доставило бы особенное удовольствие повидать господина Молотова раз в Берлине. Его приезд дал бы фюреру возможность изложить господину Молотову лично свои мысли о дальнейшем устройстве отношений между нашими двумя странами. После своего возвращения господин Молотов смог бы в объемлющей форме доложить Вам о целях и намерениях фюрера. Если при этом, как я смею думать и ожидать, выявится возможность дальнейшего развития нашей общей политики в смысле изложенного мною выше, то я почту за удовольствие вновь приехать в Москву, чтобы с Вами, глубокоуважаемый господин Сталин, продолжить обмен мнениями и иметь беседу, может быть, совместно с представителями Японии и Италии об Основах политики, которая только может принести всем нам практическую пользу. С наилучшим приветом, преданный Вам Риббентроп»[274].

Принятие Гитлером после успешного для него завершения западного похода принципиального решения о нападении на СССР не означало, что Германия отказывалась от извлечения политических и военных выгод из германо-советского сотрудничества, особенно для войны с Англией. В практике работы гитлеровской верхушки существовала возможность рассмотрения различных альтернатив, в ходе чего руководители тех или иных ведомств пользовались определенной свободой действий. Рассматривались различные варианты действий, включая даже привлечение СССР к войне на стороне Германии. Этому были посвящены внутренние дискуссии, в том числе между Риббентропом и руководством ОКВ[275]. Сам Гитлер в беседе с главнокомандующим ВМФ Германии, адмиралом Редером, ставил вопрос о "вовлечении" СССР в военные действия против Англии, в том числе в Иране и Индии»[276]. Ф. Гальдер записал в дневнике 1 ноября 1940 г., что «... фюрер надеется включить Россию в фронт против Англии»[277]. Эти намерения германского руководства включались в общую концепцию создания так называемого «континентального блока» против Англии с участием СССР, которую разрабатывал Риббентроп и его ведомство. Концепция эта нашла свое прямое выражение в письме Риббентропа к И. В. Сталину от 13 октября 1940 г. По своей форме оно противоречило дипломатическим правилам. Ведь Риббентроп обращался непосредственно к Сталину, а не к Молотову. Однако это давало Гитлеру свободу маневра в будущих переговорах, чем он и воспользовался. Так, проект договора о присоединении СССР к «пакту трех», разработанный в МИДе Германии, был вручен Молотову не Гитлером, а Риббентропом в ночь с 13 на 14 ноября 1940 г.

Гитлер и Риббентроп были уверены в том, что даже при всех сомнениях в отношении Германии Сталин воспримет это послание если и не за чистую монету, то, по крайней мере, весьма благосклонно и быстро отреагирует. Увы, для этих негодяев. Потому что у Сталина не только не было привычки, но и даже тени намека на склонность очертя голову кидаться в очередные действия, особенно во внешнеполитической сфере. Сталинский стиль — тщательное обдумывание на базе разведывательной и иной информации, просчет шагов на порядок вперед, включая и негативные последствия, и только потом, если баланс раздумий выдавал не столько положительный, сколько позитивно приемлемый для СССР результат, принятие решений. То же самое произошло и в этом случае. Потому как думать пришлось не только сразу, но и с большой настороженностью, вынуждая заподозрить провокацию. Дело в том, что даже обстоятельства передачи этого письма уже изрядно попахивали провокацией или, по меньшей мере, какой-то специальной акцией Берлина. Произошло это по следующей причине. Непосредственным получателем письма был Молотов. Германский посол в Москве Шуленбург лично вручил ему это письмо 17 октября 1940 г. При вручении Шуленбург подчеркнул, что содержащееся в нем предложение о конференции четырех держав пока ни с кем не согласовано. Молотов тут же возразил, что об этом уже открыто болтают иностранные журналисты. Вот текст записи этой беседы:

БЕСЕДА НАРКОМА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. М. МОЛОТОВА С ПОСЛОМ ГЕРМАНИИ В СССР Ф. ШУЛЕНБУРГОМ

«Разослано: т. Сталину, т. Молотову, т. Ворошилову, т. Микояну, т. Кагановичу, т. Лозовскому, т. Деканозову

17 октября 1940 г.

Совершенно секретно

(особая папка)

В начале беседы Шуленбург передает тов. Молотову письмо Риббентропа тов. Сталину и вручает тов. Молотову перевод этого письма.