class="p1">Отметим, как даже на уровне культурных аналогий подход Лозинского прямо противоположен как предшествующей традиции, так и последующей, «кашки́нской» школе перевода: ученица кашки́нцев Нора Галь (Э. Я. Гальперина), конструируя характерным для кашкинцев образом условную негативную фигуру «переводчика-буквалиста», пишет о «мертвящей точности» его подхода: «Повторялась трагедия пушкинского Сальери: нельзя музыку разъять на части – и не убить ее» [Галь 1972, 226].

473

Ср. то же в выступлении Лозинского 19 декабря 1925 года на секции переводчиков ЛО ВССП: «Сумма нескольких координированных языковых сознаний располагает большим числом языковых комбинаций» [Дело Бронникова 2019, 171]. Другими характерными для довоенного периода истории советского перевода «сальерианскими» способами достижения максимальной точности были статистический метод выведения «коэффициента точности» перевода, который разрабатывали в Комиссии изучения перевода в ГАХН (1924–1930) под руководством Б. И. Ярхо [Ярхо 2006, 357, 677], и «эквиритмия» как общий принцип для нового собрания сочинений Шекспира, каким оно задумывалось в 1934–1935 годах Г. Г. Шпетом и А. А. Смирновым [Густав Шпет 2013].

474

Под редакцией Лозинского вышли переводы А. И. Оношкович-Яцыны (1897–1935): роман Ф. де Миомандра «Золотой телец» (1924) и пьеса Г. Клейста «Амфитрион» (в первом томе его двухтомного «Собрания сочинений» (1923); редактором издания указан Н. Гумилев, об участии Лозинского в редактировании перевода Яцыны известно из ее дневника, как и о редактировании переведенных ею стихотворений Р. Киплинга, вышедших в 1922 году в издательстве «Мысль»). М. Н. Рыжкина (1898–1984; в 1942 году ушла вместе с немецкими войсками, умерла в Германии) перевела для «Всемирной литературы» под псевдонимом М. Елагина (о принадлежности псевдонима Рыжкиной указано в: [Дело Бронникова, 193]) «Кола Бреньона» Р. Роллана (под ред. Н. О. Лернера, 1922, 2-е изд. 1923; в 1932 году в 10-м томе собрания сочинений Роллана (Л.: Время) вышел новый перевод М. Л. Лозинского), рассказы Л. Франка «Человек добр» (1923), роман М. Маркса «Женщина» (под ред. В. А. Азова, 1923), новеллы из сборника К. Эдшмида «Тимур» (под ред. А. и Ю. Римских-Корсаковых, 1923), первый том романа Р. Роллана «Очарованная душа» «Аннета и Сильвия» (под ред. А. А. Смирнова, 1923). Е. Р. Малкина (1899–1944, убита в своей квартире неизвестными) участвовала в переводе пьес Ф. Грильпарцера (ред. Н. Гумилев, М. Лозинский, 1923), также в ее переводе вышли научно-популярный очерк В. Фишера-Дефуа «Сон и сновидения» (Л.; М.: Петроград, 1925) и воспоминания А. Воллара «Сезанн» (перевод стихотворений М. Кузмина и Вс. Рождественского. Л.: Изд-во Ленингр. обл. Союза сов. худож., 1934). В переводе ученицы Лозинского поэтессы Р. Н. Блох (1899–1943, с 1921 года в эмиграции, погибла в концлагере Аушвиц), ее брата Я. Н. Блоха и самого Лозинского во «Всемирной» вышли «Сказки для театра» К. Гоцци (1923); кроме того, несколько ее переводов были напечатаны в начале 1920-х годов в петроградско-берлинском издательстве Я. Н. Блоха «Петрополис». Опубликованных переводов Т. М. Владимировой (1895–1942, умерла в блокаду) нам обнаружить не удалось, см. о ней: [Дело Бронникова 2019, 205–212]. Полный список учеников студии Лозинского, участвовавших в переводе «Трофеев», см. в: [Багровое светило 1974, 204].

475

Ср.: «Перевод Лозинского – виртуозный, артистический труд, исполненный с осторожнейшею строгостью и трезвостью. Мы не можем достаточно надивиться искусству переводчика в выборе словесного материала, в воспроизведении ритмики и инструментовки подлинника. Местами это настоящий tour de force, а вообще образец технического мастерства, достойный внимательного „студийного“ изучения» [Лернер 1922, 69–70]. В 1938 году видный отечественный переводовед А. В. Федоров в статье «Мастерство перевода (О переводческой деятельности М. Лозинского)» сделал попытку представить мастерство Лозинского как образец для «советского перевода», однако статья, написанная для журнала «Литературный критик», не была опубликована, а та ее часть, которая касалась Лозинского, Федоровым в позднейших работах не использовалась, см.: [Баскина 2018].

476

К этому же ряду вышедших в 1930-е годы пособий по «технике перевода» относятся «Методика технического перевода» Я. И. Рецкера, автора логико-лингвистической теории перевода (М., 1934; переизд. с комм. и доп. Д. И. Ермоловича: М.: Auditoria, 2019), и серия выпусков «Теория и практика перевода немецкой научной и технической литературы на русский язык» (1934–1941) А. В. Федорова. Методические пособия Рецкера и Федорова более строго, чем работы Усова и Морозова, ограничены практическими упражнениями по тренировке решения двух основных задач научно-технического перевода: «1. верная и точная передача смысла, а следовательно 2. правильный и понятный язык» [Федоров 1937, 3]. Оба автора создали также наиболее известные и востребованные пособия по обучению художественному переводу: [Рецкер 1956, 1960, 1974] и др.; [Федоров 1930, 1941, 1953]. См. также: [Рыт 1930], особ. гл. IX «Принципы и техника перевода»; [Буштуева 1931], гл. IV «Техника перевода в школе»; [Ноткина, Цветкова 1934]; [Кирзнер, Королева 1936] и др.

477

Так, «грамматическому» (то есть буквальному) переводу «Он должен был поехать в свою деревню для приведения в порядок всех дел» Усов советует предпочесть «глагольный вариант»: «Ему надо было поехать к себе в деревню – привести в порядок дела» [Усов 1934, 10].

478

Для иллюстрации последнего правила Усов приводит пример из «лучшего до сих пор» немецко-русского словаря Тиандера (поговорка «Gut will Weile haben» в нем дается в недопустимо русифицированных вариантах «Не мявши, не терши не будет калач» и «Москва не в один день строилась»), что, вероятно, связано с участием Усова в работе в начале 1930-х над новым Большим немецко-русским словарем; все участники работы над словарем – который был бы, вероятно, важным подспорьем переводчика – были репрессированы в 1935 году по известному делу о «немецкой фашистской организации».

479

Опубликована в сборнике: Немецкая романтическая повесть. Т. 2. М.; Л.: Academia, 1935. С. 349–436.

480

Усов обращается к тем же проблемам перевода, что и будущие авторитетные критики, работавшие в русле «советской школы», однако его суждения более дифференцированы. Так, в «школе Кашкина» старались вообще избегать иностранных слов, исходя из идеологически мотивированной «борьбы с низкопоклонством перед иноязычным / перед Западом» – Усов же отмечает неуместность использования иностранного слова «импонировать» только потому, что тут книжное слово (в переводе из К. Клебера) вводится в разговорную речь героя [Усов 1934, 23]. Сравнение переводов «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса также стало почти обязательным в советских работах о переводе, предпочтение сохранившегося только во фрагментах перевода Ленина более раннему переводу Плеханова мотивировалось превосходством ленинского марксизма. Усов, говоря