Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Последний раз я видел это место тысячу лет назад. Джонатан, Сумеречный охотник, призвал меня смешать кровь в Чаше с кровью смертного, дабы сотворить новый род, способный очистить Землю от демонов. Я исполнил просьбу, сказав, что более ничего не сделаю. Зачем ты призвал меня, нефилим?»
— Тысяча лет прошла, о Славный, — со страстью в голосе ответил Валентин. — Демоны по-прежнему терзают нашу землю.
«Что мне до того? Тысяча лет для ангела — как мгновение ока».
— Нефилимы, которых ты создал, отважно бились, очищая Землю от заразы демонов, и проиграли. Из-за слабости и скверны, поразившей их ряды. Я намерен вернуть былую славу…
«Славу?»
Ангел спрашивал с оттенком любопытства, как будто слово было ему в новинку.
«Слава принадлежит одному Господу».
Голос Валентина не дрогнул:
— Конклав, что был создан при первых нефилимах, мертв. Он смешал кровь с нежитью, отродьем демонов, нелюдями, поразившими эту землю, как блохи — шкуру крысы. Я же намерен очистить мир, извести всякую нежить и демонов заодно…
— Демоны душ не имеют, но твари, о которых ты ведешь речь — Дети луны, ночи, Лилит и Фей, — одушевлены. Ты взялся судить о чистоте человечества еще строже нас.
Теперь ангел говорил жестко.
— Неужели ты вознамерился бросить вызов Небесам, как тот из рода Утренних звезд, чье имя ты носишь?
— Я не бросаю Небу вызов, о нет, Разиэль, мой повелитель. С Небом я желаю объединить усилия…
— В войне, развязанной тобой? Мы — небесные создания, Охотник, и не участвуем в земных распрях.
Валентин ответил с болью в голосе:
— Разиэль, мой повелитель. Ты не допустил бы существования такой вещи, как ритуал, могущий призвать тебя, если бы не хотел быть призванным. Мы, нефилимы, твои дети. Нам нужно твое водительство.
— Водительство?
Ангел говорил с усмешкой.
— Вряд ли за наставлением ты меня вызвал. Тебе скорее потребна личная выгода.
— Выгода? — хрипло переспросил Валентин. — Для дела я не пощадил ничего: ни жену, ни детей. Оба моих сына легли на алтарь. Я все отдал, все!
Ангел висел в воздухе, глядя на Валентина нечеловеческими глазами; его крылья непринужденно трепетали, словно облака, плывущие по небу.
— Господь просил Авраама принести в жертву сына, чтобы проверить, кого человек любит больше — своего Бога или Исаака. Но тебя, Валентин, жертвовать сыном никто не просил.
Валентин окинул взглядом алтарь, залитый кровью Джейса, а после снова посмотрел на ангела:
— Если придется, я заставлю тебя выполнить мою волю, однако хочу, чтобы ты согласился своей охотой.
— Когда меня призвал Джонатан, первый Охотник, я помог ему, ибо в разуме его видел светлую мечту — очистить Землю от демонов. Джонатан желал превратить родину в рай, искренне мечтал. Ты же мечтаешь о славе и Небес не любишь. Мой брат Итуриэль все подтвердит.
Валентин побледнел:
— Но…
— Ты думал, я не узнаю?
Ангел улыбнулся. Страшнее улыбки Клэри в жизни не видела.
— То, что хозяин круга может принудить меня к исполнению просьбы, — правда. Однако ты — не хозяин.
Валентин непонимающе уставился на ангела:
— Мой повелитель, Разиэль, больше нет никого…
— Есть. Твоя дочь.
Валентин вихрем развернулся.
Клэри, чьи запястья горели от боли, с вызовом посмотрела на отца. Она вдруг осознала, что это — первый раз, когда отец действительно смотрит на нее. Смотрит и видит. Первый и единственный раз.
— Кларисса, что ты наделала?
В ответ Клэри пальцем вывела на песке… не руны — слова, те самые, которые Валентин произнес, став очевидцем ее таланта. Когда Клэри одной руной развалила корабль.
«МЕНЕ, МЕНЕ, ТЕКЕЛ, УПАРСИН».
Глаза Валентина округлились, совсем как у Джейса перед смертью. Отец страшно побледнел и развернулся к ангелу, подняв руки в умоляющем жесте:
— Повелитель мой, Разиэль…
Ангел сплюнул — или же Клэри показалось, что сплюнул, — и точно стрела белого пламени вонзилась в грудь Валентину, пробила дымящуюся дыру размером с кулак, словно камень — в листе бумаги. Сквозь нее виднелись озеро, ангел…
Валентин подрубленным деревом рухнул на песок: рот открыт в немом крике, глаза слепо смотрят куда-то, выражая потрясение невероятным предательством.
— Небо послало возмездие. Надеюсь, ты не напугана.
Клэри посмотрела на ангела, который парил над ней, словно столб белого пламени, оттеняющий небо. Руки ангела были пусты — Чаша и Меч лежали рядом на берегу озера.
— Можешь просить о чем-то одном, Кларисса Моргенштерн. Твое желание?
Клэри бессильно раскрыла рот.
— Ах да… — В голосе ангела звучала нежность. — Руна.
Глаза на крыльях моргнули, и Клэри накрыло волной чего-то очень нежного, нежнее шелка и любой другой ткани. Легче шепота и прикосновения перышком. Так, наверное, ощущается облако. Послышался запах, приятный, пьянящий и сладкий.
Исчезла боль в запястьях. Пропали путы, жжение в затылке и тяжесть в ногах. Клэри поднялась на колени. Больше всего ей хотелось проползти по окровавленному песку и лечь рядом с Джейсом, обнять его, пусть и мертвого… Голос ангела заворожил ее; Клэри неотрывно смотрела на этот источник сияющего света.
— Битва на равнине почти завершилась. Моргенштерн умер, и власть его над демонами кончилась.
Почти все они бежали, а те, кто остался, скоро будут повержены. Сюда, к берегу озера, уже мчатся Охотники, так что поторопись.
Ангел помолчал.
— И помни: я не джинн. Выбирай желание мудро.
Клэри помедлила в нерешительности — какой-то миг, растянувшийся, казалось, навечно. Что просить? Голова закружилась. Вроде проси чего хочешь: прекратить страдания в мире, побороть наконец голод… Вдруг ангел не в силах дать желаемого? Или дал давно, только людям предстоит самим отыскать его дар?
В конце концов и это неважно, потому что у Клэри имелось всего одно желание. Одно искреннее желание.
Она посмотрела на ангела:
— Джейс.
Выражение на лице Разиэль не изменилось. Счел он желание добрым ли наоборот? Может, вдруг испугалась Клэри, ангел вообще не думает его исполнять?
— Закрой глаза, Кларисса Моргенштерн.
Клэри послушалась: ангелам отказывать не принято, и неважно, о чем они просят. Закрыв глаза, Клэри села. Сердце бешено колотилось. Девушка изо всех сил старалась не думать о Джейсе, но его лицо раз за разом возникало перед мысленным взором. Джейс не улыбался ей, лишь смотрел куда-то в сторону, слегка усмехаясь. На виске белел шрам, и на шее виднелся серый след укуса Саймона. Клэри видела все, до единой отметины, несовершенства любимого. Джейса. Вспышка яркого света окрасила тьму алым, и Клэри повалилась на песок. Она испугалась, что упала в обморок или, того хуже, умирает. Как можно умереть сейчас, когда образ Джейса так ярко стоит перед глазами! Даже слышен его голос, зовущий, как тогда, в приюте у Ренвика: Клэри, Клэри, Клэри…