– Попытайтесь еще раз, и мы вернемся назад, – сказал Эолейр. – И, если у вас не получится, у нас есть и другие способы объявить о своем прибытии. Тут нет ничего постыдного. Пожалуйста, ваше высочество, попробуйте еще раз.

Моргану хотелось возразить, ведь он знал, что его неудача позорна. Как человек, которого послали в пустой темный лес просто потому, что он нарушал правила, Морган понимал это не хуже любого другого. Но здесь, в древнем лесу, ему вдруг показалось, что это происходило очень далеко и очень давно. Он ощутил тяжесть рога в руке, его сущность, потом посмотрел на последние отблески заходящего солнца, горевшего между стволами точно далекий пожар.

«Кости Сненнека сказали, что я не получу того, что ожидаю, – вдруг вспомнил он. – И что я буду делать, когда не стану королем?»

Его наполнил странный гнев, не тот, что обжигал сердце, когда он не получал того, что хотел, но совсем другое чувство, глубокая ярость, направленная против слепой глупой судьбы.

«Но почему? – удивился он. – Почему все должно быть именно так? Почему все должно быть так только из-за того, что это говорят другие?»

Сам того не замечая, он поднес рог к губам, держа его двумя руками, точно перевернутый кубок с вином, но вместо того, чтобы позволить огненному вкусу счастья, обжигающего горло, прогнать пустоту, ему следовало самому заполнить тяжелый рог своим дыханием. Вернуть его к жизни. «А что, если это станет единственным важным поступком в моей жизни?»

И в тот самый миг, когда в голову Моргану пришла эта мысль, он впервые почувствовал, что знаменитый рог не просто древний артефакт и часть истории, закрыл глаза, и сумеречный лес исчез.

Остались только Морган и Ти-туно. На мгновение ему показалось, что он ощущает то же самое, что и создатель рога, безымянный ситхи, который много лет назад начертал руны и полировал изогнутую поверхность до тех пор, пока она не засияла. И в это мгновение он почувствовал, что триумфальная музыка не приходит откуда-то извне, а прячется внутри рога, точно дракон в пещере, огненная энергия, свернувшаяся кольцами, но бодрствующая и ждущая своего часа. И каким-то образом, пусть всего лишь на несколько ударов сердца, рог стал его частью, и он, а не просто воздух из его легких стал частью рога.

Морган дунул в рог. И на этот раз сразу что-то услышал, дребезжание, превратившееся в стон. Его легкие и рог стали единым целым, огонь перетек из его тела в древний инструмент, потом в молчаливый лес, одинокая нота, которая превратилась из стона в заикающийся вой и низкий рев, словно огромный зверь разинул пасть. Голос рога взмыл над лесной поляной и так долго парил в воздухе, что Морган успел забыть, кто произвел этот звук. А через какое-то время все стихло, и осталось только слабое эхо.

Несмотря на то что именно Эолейр уговорил его подуть в рог еще раз, граф выглядел удивленным – почти ошеломленным.

– У вас получилось, ваше высочество, – сказал он тихо благоговейным шепотом.

С ликующим сердцем Морган вновь протрубил в рог, в том числе и потому, что ему хотелось еще раз пережить новые, потрясающие ощущения. Голос Ти-туно прокатился по темнеющему лесу, низкий и гортанный, удивительно громкий, подобный зову существа, которое создал бог, а потом о нем забыл. Но ситхи не пришли.

Морган ликовал, его переполнял триумф, но, хотя он протрубил еще дважды, ответило ему только эхо.

Принц и граф направились к лошадям, чтобы вернуться в лагерь, но теперь вечернюю тишину оживлял стрекот сверчков. Вскоре они уже были среди вечерних костров, где готовился ужин, и в компании смертных людей.

– Зачем ты пришла, смертная? – потребовал ответа слуга-полукровка, глядя ей в лицо. – Здесь, в кладовой, нас не предупреждали о твоем появлении.

Отсутствие вежливости с его стороны было оскорбительным и вызывало гнев, но Зои не могла позволить себе устроить сцену. Всего лишь некоторая толика гнева, и не более того: хикеда’я отличались исключительно трепетным отношением к приоритетам и положению.

– Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне, низкое существо? – Зои надеялась, что на ее лице появилась холодная ярость, которую она чувствовала, но только не еще более сильный страх. – Разве ты не видишь знака моей семьи? Смертная или нет, но я важная наложница самого Верховного магистра Строителей, лорда Вийеки! И я подарила ему дочь, которая, несмотря на то что она такая же полукровка, как ты, является почетным членом Ордена Жертвы – она Коготь Королевы!

Полукровка едва заметно вздрогнул и слегка напрягся, словно ждал удара, – прежде, до того как она стала жить в Наккиге, Зои никогда бы этого не заметила. Теперь же знала, что ее рискованный гамбит сработал, во всяком случае, частично.

– Я прошу вас проявить снисхождение, госпожа, – сказал слуга уже более сдержанным тоном. – Но мне сказали, что некоторые низкорожденные существа позволяют себе злоупотреблять продуктами из кладовой Королевы. Я лишь исполняю свой долг.

– То есть ты принял меня за рабыню, еще более низкую, чем ты сам? – Теперь Зои почувствовала себя на знакомой территории, ведь она сталкивалась с подобными вещами, когда исполняла разные поручения. Она сделала знак кулаком возле собственного горла, который означал: Сейчас я проглочу свою справедливую ярость. – И все же, – продолжала она, – поскольку я напряженно работаю, как и ты, чтобы сохранить то, что принадлежит Матери Всего Сущего, а также память об Утерянном Саде, я не стану сообщать о тебе моему господину, если ты быстро исполнишь мои желания. Мне нужно некоторое количество еды, достаточное для путешествия, которое продлится несколько дней.

Раб, не намного старше Зои, в жилах которого, как и у ее дочери Нежеру, текла кровь норнов, придававшая ему вид древнего существа, сделал сильный жест, принося свои извинения.

– И вновь я прошу у вас милосердия, госпожа, но зачем вам такое количество еды? Дом вашего господина получил достаточное количество продуктов. – В годы, последовавшие за поражением в войне Короля Бурь, хикеда’я близко познакомились с голодом.

Этого слугу, вне всякого сомнения, научили серьезно относиться к своей роли хранителя припасов.

– Глупый раб! – сказала Зои, стараясь придать своему лицу максимально неодобрительное выражение. – Неужели ты считаешь себя священником из храма, который учит невежественного ребенка повторять Молитву о Силе Королевы? Или кровь смертных в твоих жилах настолько сильна, что она правит твоими поступками? Где в Наставлениях Хамака написано, что ты можешь задавать вопросы наложнице Верховного магистра? Ты хочешь, чтобы я подробно перечислила, что мой муж и господин намерен сделать с продуктами? Если так, полагаю, Зуб Королевы может заинтересоваться твоим поведением.

Удар получался удачным. Лицо раба исказилось от жуткого страха.

– Нет, госпожа! Пожалуйста, поймите меня правильно. Обычно нас заранее предупреждают о таких требованиях.

– Мой муж недавно отправился с миссией, которую ему поручила сама Королева. Он оставил мне детальные указания о том, что я должна сделать в его отсутствие. Ты говоришь, что тебя не поставили в известность, но у меня возникает вопрос: не потерял ли ты его распоряжения? – Она немного помолчала, чтобы произвести на него наибольшее впечатление. – И вновь я предлагаю призвать Зуб Королевы или даже ближайших стражников, и мы быстро найдем выход из этого лабиринта.