- Экзотикой интересуетесь? кивнул он ни стоящий кальян. Дорогая вещица. Умеете ею пользоваться?

- Нет. Может, повезет и в другой обстановке я охотно возьму у вас уроки…

Со свидания Турецкий возвращался в хорошем настроении. Наконец-то и в этой чужой стране нашелся хоть один дружественный человек, хоть одна точка опоры, особенно это становилось важным, если придется задержаться в Пакистане надолго. В случае причастности к аварии местных органов Турецкому предстояло заняться сложнейшим делом добыть доказательства и материалы, чтобы российское правительство имело возможность "перед лицом международного сообщества обвинить пакистанский терроризм". "Придется подключать к делу и Реддвея, и родную службу внешней разведки", вздохнул Турецкий, вспомнив пронзительные глаза Савельевой и бегство по вонючим подворотням Исламабада.

Поразмыслив, Александр все-таки пришел к выводу, что стоит возвратиться в гостиницу, которую он снял утром, хотя какое-то шестое чувство подсказывало ему, что надо держаться подальше от этого злачного места с хорошенькими горничными-шпионками. Но соображения усталости и того, что его адрес известен теперь Али, взяли верх. Турецкий еще немного погулял по темнеющему городу, натыкаясь на бездомных, которые располагались на ночлег буквально под каждым кустом, и зашел в отель. Фигура в белом исчезла. И это тоже не понравилось Турецкому.

Понимая всю бесполезность замков, Александр все же повернул ключ в номере на три оборота до отказа, проверил прочность двери, с силой подергав за ручку, и с тяжелым сердцем отправился в ванную. Только душистое полотенце, которым он обвился после душа, не желая сковывать настрадавшееся за день тело бестолковым халатом, дало ему видимое расслабление. Турецкий с трудом дотащил ноги до постели, удивляясь своей быстро взявшей верх усталости, и провалился в забытье.

Он очнулся от холода и ломоты в костях на ковре в полутемной комнате. Тусклый свет, едва пробивающийся из отверстия под потолком, позволял разглядеть убогую окружающую обстановку. Мебели почти не было, лишь в противоположном углу держался прислоненный к стене трехногий стул да древняя тахта с валиками возвышалась рядом. Турецкий пошевелился, в руки и плечи ядовито ужалили веревки. "Что же со мной произошло? вопреки железным молоточкам, которые беспрерывно стучали в висках, старался анализировать ситуацию Турецкий. Как я оказался здесь? Где я, наконец?" Он закрыл глаза и потихоньку задремал. В воспаленном мозгу, словно наяву, восстановилась картина ванная, юное создание с полотенцем. "Полотенце! Конечно, полотенце! Эта девица приносила мне по чьему-то заданию пропитанное каким-то наркотическим средством полотенце. А я тоже хорош, посмеялся над ее ошибкой! Думал, она забрела поставить подслушивающее устройство, да просчиталась, наткнулась на меня. Хорош, опытный следователь. Юное создание надуло матерого пса. Да-а! Вот и получается, что разведчик, как и сапер, ошибается раз в жизни. И все же самое главное теперь не это. Не прошлые, хоть и досадные промахи. Самое главное понять, чего им, собственно, от меня нужно. И кто они, мои тюремщики".

Во второй раз он очнулся от лязга оружия и громкого разговора. Неподалеку от него, прямо на ковре, расположились кружком бородатые мужчины в бесформенных одеждах. Они что-то оживленно обсуждали, некоторые тут же разбирали автоматы, чистили стволы, за спиной широкоплечего мужчины визжал кем-то затачиваемый нож. По центру, на подушке от трехногого стула, сидел, скрестив под себя ноги, немолодой человек с быстрым взглядом черных зрачков. Таскавшие голыми руками из казана плов собравшиеся люди почтительно предоставляли первое право "горсти" этому чинному мужчине. Насытившись, орда разлеглась лучами от центра импровизированного стола и принялась раскуривать цигарки. Пряно запахло анашой. Турецкий невольно застонал от причинявших ему мучения веревок. Повисла тишина. Старший что-то резко сказал одному из подчиненных. Двое из мужчин вскочили и подтащили Турецкого к центру бывшей трапезы. Произошел какой-то легкий переполох, все волновались и оглядывались на дверь. Наконец в свете лампочки, провод которой был привязан скотчем к клеммам аккумулятора, появился молодой пакистанец. Вероятно, это был переводчик. Турецкого подняли, прислонили к стене, но не развязали.

- Ваше имя? Вопрос прозвучал на чистейшем английском языке.

- Мистер Роуз. Роуз Стенли Мари. Чего вы от меня хотите? Я историк. Приехал в Пакистан для изучения хараппской цивилизации первого тысячелетия до нашей эры.

Старший нетерпеливо махнул рукой. Турецкого ударили под ребро, но ударили легко и беззлобно, словно предупреждая, что оправдаться ему не удастся.

- Вы не поняли, нас интересует ваше подлинное имя.

Турецкий решительно растерялся. Во всей его бурной жизни такие моменты можно было пересчитать на пальцах одной руки. Если бы ему удалось понять, кто, какая организация задерживает его, Турецкий имел бы возможность сориентироваться. Но отсутствие информации полностью парализовало деятельность. Единственное, что было очевидным: эти люди бандиты, неофициальная структура, которая, судя по операции с его захватом, имела весьма разветвленную и хорошо организованную сеть. Скорее всего, это известная террористическая организация "Исламское возрождение". А раз так нужно выиграть время, иметь возможность спокойно оценить ситуацию, нужна передышка.

- Я вам уже сказал. Могу повторить, но к чему вам мое имя? Можно подумать, что вы собрались заказать мне надгробную надпись.

Главарь, которому перевели слова Турецкого, одобрительно загоготал. Вместе с ним дружно разразились здоровым смехом и его дружки.

- Зия-бек желает, чтобы ты честно рассказал о своих делишках в Пакистане.

- Ха! Честно! Честность, она многого в наше время стоит.

- Вам это будет стоить только жизни, не больше. Зия-бек просит подчеркнуть, что мы не принимаем в расчет деньги.

- Ну зачем сразу деньги? Возможно, мы найдем общий язык, будем полезны друг другу.

- Мы не принимаем помощи неверных. Нам нужна только информация о цели вашего приезда в обмен на личную безопасность. Никаких других договоров у нас с вами быть не может.

Турецкий разозлился. Допрос вел переводчик, все члены банды по-прежнему занимались своими делами, старший тоже слушал вполуха, решая собственные проблемы с постоянно входящими и выходящими людьми. Становилось очевидным, что переводчик действует по заданной ему программе, а, как известно, иметь дело с фанатичным подчиненным хуже, чем с самым отъявленным злодеем-хозяином.

- И все же мне хотелось обсудить кое-какие вопросы с непосредственным вашим начальником.

- Никаких переговоров с вами вести не будут.

От злости к Александру даже вернулась былая сила и бодрость. Изловчившись, он ногой дотянулся до казана, который уже остыл, но продолжал излучать приторные запахи мяса и лука, и неожиданно ударил по литой его ручке. Казан, будто резиновый мяч, влетел в круг, где мужчины покуривали анашу, и, разбрызгивая масло, рассыпая рис, приземлился на колени одного из присутствующих. Теперь на пленника обратили внимание. Какой-то малый уже сидел на груди Турецкого, пригвоздив его плечи к полу, вокруг, словно вороны, каркали нависшие над головой черноволосые, черноглазые бандиты. Через минуту Александру почему-то развязали руки и поволокли куда-то вниз по оказавшейся за дверьми лестнице. Его запихнули в чулан с запахом протухших овощей, и, когда глаза немного адаптировались к темноте, Турецкий увидел, что в его новом пристанище, помимо клочка сена, ничего нет. Обессиленный от побоев и наркотиков, Александр опустился на эту единственную постель.