Он вошел в воду только с мечом на поясе и со шлемом на голове. Когда вода дошла ему до живота, он остановился.

— Холодная? — спросил Грегнир.

— По сравнению с Эйта-фьордом просто баня, — сказал Болли, уходя дальше.

Беатрис загнали в озеро древком топора, остальные ви­кинги полезли следом. Вода была обжигающе холодная, и она вскрикнула, но Може подтолкнул ее в спину.

Там, где своды пещеры смыкались с поверхностью воды, Болли Болисон развернулся.

— Здесь?

— Волкодлак нырнул немного левее.

— Что ж, парни, пожелайте мне удачи, — сказал Болли Бо­лисон.

Он сделал три глубоких вдоха и нырнул. Довольно долго ничего не происходило. А затем...

— Он дергает за веревку, — сказал Грегнир. — Он прошел!

— Девушка идет первой, — приказала женщина, которую называли валой. — Голову защитит шлем, а ты постарайся лечь на спину и отталкиваться от потолка руками. Когда воз­духа в легких не останется, делать это будет легче, но ты все равно мне не поверишь. Так что увидишь сама.

На середине веревки сделали петлю, чтобы привязать Бе­атрис за руки, Грегнир схватил конец, не позволяя веревке уйти под воду.

— Если я потеряю ребенка, я тоже умру, и все ваши стара­ния ни к чему не приведут!

— Ты не потеряешь ребенка, — заверила вала. — Твоя судьба выше этого.

Где-то в пещерах, ближе к поверхности земли зазвучал вой, леденящий воздух.

— Быстрее! — сказала вала.

Беатрис развернулась к Може.

— Значит, ты пришел сюда, чтобы найти моего мужа, — сказала она.

— Да, госпожа.

— Что ж, и я тоже.

Один из викингов дважды сильно дернул за веревку, сооб­щая Болли Болисону, что на этой стороне все готовы, Беатрис вдохнула побольше воздуха, и ее затянуло под воду. Холод на какой-то миг заставил ее позабыть все страхи, ей показалось, что голову и грудь обмотали полосой ледяной стали. Думать о чем-либо было попросту невозможно. Неожиданно тащить ее перестали, и веревка провисла. Она хотела закричать, но во­да тут же запустила ей в горло свои ледяные пальцы, душа ее, замораживая все звуки, и Беатрис провалилась в черноту.

Луис слушал, как бормочет мальчишка. Он настоящий безу­мец, не сомневался ученый. Они с волкодлаком сначала поду­мали, что это Може, поэтому быстро спрятались в боковом коридоре, загасив лампу. Теперь ориентиром им служила толь­ко другая лампа и светящиеся камни.

Это оказался не Може, а мальчик, который прохаживался по пещере, как будто вышел прогуляться в солнечный денек. На ходу он бормотал что-то себе под нос на своем родном языке.

— Расскажите мне еще что-нибудь из ваших историй. Только не забегайте вперед. Как мне победить этого волка? Не драться? Но я же воин, я должен драться. — Он рассер­дился. — Я бежал от него на речном берегу, потому что у ме­ня не было подходящего оружия, чтобы сражаться с волком. Дайте мне копье, острое и смертоносное, дайте мне меч или молот, чтобы сокрушить его. Я напою его кровью, и это бу­дет его собственная кровь! Вот, волк, здесь я принесу тебя в жертву тебе. Посмотрим, как ты утолишь голод собствен­ной плотью. Не бегите от меня, друзья, вернитесь, дайте сно­ва коснуться вас. Оправьте меня снова в то место, и я сра­жусь с ним. В тот раз он застал меня врасплох. Я не трус. Не смейте считать меня трусом. Моя судьба — гибель в бою. Я сам смерть. Разве вы не видите, скольких я сделал мертве­цами ради вас? Я оставил вам целый мертвый город. Верни­тесь. Эй вы, горящие буквы, вернитесь ко мне. Я выстрою вам дом из костей. Чу, что это и кто здесь?

Луис услышал другой голос, проговоривший по-гречески:

— Помоги мне!

Он поглядел на волкодлака, едва различимого в сумраке. Волкодлак сжал руку Луиса, и чтобы удержать, и чтобы, как понял Луис, немного подбодрить.

— Вот Один! — прошептал Элиф. — Это же он был в па­латке с головой мятежника в ногах!

— И ты пойдешь к нему, чтобы умереть? — Луису вовсе этого не хотелось. Человек-волк был его единственным защитником.

— Ему нужен меч.

Снова зазвучали голоса, на этот раз оба говорили по- гречески.

— Это озеро утопленников. Оно шепчет мне. — Это, как понял Луис, сказал мальчик.

— Спаси себя и меня. Это она призвала нас сюда. — Этот голос звучал как-то сдавленно.

— Зачем?

— Чтобы мы умерли. В этих пещерах обитает безумный призрак, он жаждет твоей крови. — Эти слова сопровожда­лись кашлем и хрипом.

— Я мужчина, а не мальчик. Я не трус, я встречусь с при­зраком лицом к лицу. Кажется, я прославленный истреби­тель призраков и бог смерти. Посиди-ка в воде еще немного, господин, мне приятно видеть тебя там.

— Разве ты не чувствуешь? Разве не понимаешь? Ты при­нес с собой руны. Ты убийца, это правда, но ты и частица мертвого бога. Она получит нас обоих. Руны бегут от тебя. Неужели ты не замечаешь? Я это ясно вижу.

— Я получу еще больше этих забавных штучек. Пока я не до конца понял, в чем их польза, однако они переносят меня в одно место, где я могу задувать огни человеческих жизней. Несите меня туда, руны.

— Дай мне выйти из воды, я замерзаю. Выпусти меня.

— Прошу тебя, господин, посиди там еще немного.

— Сколько тебе лет, мальчик?

— Пятнадцать, то есть так говорил мой отец. При рожде­нии я убил свою мать.

— И ты все еще мальчик. Ты что, скопец?

— Ни один человек на свете не посмел бы меня оскопить!

— В таком случае ты остался таким благодаря большой удаче или же заклятию. Вслушайся в свой голос. Ты меняешь­ся. Ни один мужчина не может обуздать руны, только не мужчина.

— А ты храбрец, если говоришь мне такое. Я могу их обу­здать, и это правда.

— Она тебя убьет. Она убьет меня. Смерть уже здесь. И го­ворит с нею. Разве ты не слышишь, как они перешептываются?

— Я слышу только, как ты хнычешь.

Они продолжали препираться, и волкодлак спросил Луи­са едва слышно:

— Кто это?

— Который?

— Тот, что сидит в воде.

— Это начальник священных покоев. А мальчика зовут Змееглаз. Он из варягов.

— Ты его знаешь?

— Он приходил ко мне, чтобы избавиться от заклятия.

— Какого заклятия?

— Он сказал, что не может убивать.

— И что ты для него сделал?

— Да ничего. Велел принять Христа и оставить свои язы­ческие привычки.

В затопленном тоннеле раздался плеск. Луис с такой силой сжал рукоять ножа, что испугался, как бы она не сломалась.