— Лукус и Линга ушли к лошадям. Саш сидит возле углей. Ангес спит с другой стороны. За ним Титур и Швар. Дженга, Бока и Друор на повозке.

— Иди к костру и постарайся не заснуть, пока я не вернусь. Будь возле Саша. Ты знаешь, о чем я говорю. Я к Лукусу.

Дан открыл глаза от прикосновения Линги. Она дотронулась пальцами до его щеки. Мальчишка очнулся мгновенно, но в короткий миг между этим прикосновением и окончательным пробуждением успел вспомнить то томительное и сладостное ощущение, когда просыпался от руки матери. Линга увидела, что Дан проснулся, кивнула и отошла в сторону.

Отряд уже не спал. На высоте пояса через поляну полз слоями туман. Небо еще только начинало светлеть, но все предвещало жаркий день. Лошади стояли посередине поляны и, наклоняясь к траве, словно ныряли в мутное месиво. Линга и Саш поправляли упряжь. В отдалении Ангес что-то объяснял понурому Титуру, похлопывая его по плечу. Бока стоял рядом и кивал. Дженга, сгорбившись и закутавшись в теплое одеяло, сидел на своем ящике, время от времени прикладываясь к кожаной фляжке. Друор копался под повозкой, смазывая ступицы деревянных колес. Из кустов появился Швар и, поправляя на ходу перевязь меча, зло хлопнул себя по щеке:

— За всю ночь ни одна мошка не укусила, а стоило отойти на две дюжины шагов, впились не менее шести.

— Ну это даже я знаю, — усмехнулся Хейграст, протягивая Дану хлеб и кусок вяленой оленины. — Гвардеец! Видишь деревья у края обрыва? Это риголла, дерево путников. Не хочешь быть покусанным — устраивай ночлег только под его ветвями. А ты чего замер, парень? Ешь, все уже перекусили.

— Я должен был встать вместе со всеми, — нахмурил брови Дан.

— У тебя еще будет такая возможность, — потрепал мальчишку по голове Хейграст. — А сейчас торопись, выходим. А тебя, Швар, вынужден огорчить — мошки будут. И даже днем. Мы спускаемся к болоту. Если не хочешь, чтобы тебя покусали, обратись к Лукусу — он поможет. Или позаботься об этом сам, наломай веток риголлы.

— К какому болоту? — забеспокоился Швар. — Здесь нет болот, только топь, она тянется на пять дюжин ли до Лысого холма. По топи нельзя пройти. Там не то что дороги, даже тропинки нет! Это проклятое место! Болотная лихорадка — самое легкое, что я могу вам обещать. К тому же мы минуем первый поселок дерри!

— Болотной лихорадки не будет, — уверил Швара Хейграст. — Что касается поселка дерри, его тоже не будет. Его уже нет, Швар.

— Как нет? — остановился Швар. — Куда он делся? Что с ним случилось? Откуда такие вести? Опять он? — Гвардеец мотнул головой в сторону Саша.

— Нет, — мрачно сказал Хейграст. — Я посылал Лингу и Лукуса вперед. Без лошадей. Они вернулись до рассвета.

— Выходит, у тебя еще двое бегунов? — усмехнулся гвардеец. — Смотри, нари. Человека можно загнать так же, как недобрый хозяин загоняет лошадь. И что же случилось с поселком? С двумя вармами жителей, среди которых не меньше пяти дюжин воинов? С тремя дюжинами крепких деррских домов? С дюжиной салмских стражников? С бревенчатым острогом, наконец? Уж не ночной ли отряд напал на них?

— Поселка нет, Швар, — повторил Хейграст. — И ночной отряд тут ни при чем. Отряд ушел по тракту в сторону Заводья. Если он ищет нас, то, справившись в каком-нибудь другом поселке, вернется и будет искать здесь. Конечно, если найдется у кого спрашивать. Если на всем тракте до Заводья сохранился хоть один острог. Поселок, о котором ты говоришь, сожжен. Вместе с постоялым двором и тремя дюжинами крепких деррских домов. Все или почти все жители убиты. Многие женщины и дети сожжены вместе с домами. Это произошло не менее трех дней назад.

— Кто? — просипел Швар побелевшими губами, хватаясь за рукоять меча. — Кто это сделал?!

— Вот!.. — Хейграст протянул гвардейцу закопченный металлический предмет. — Не все нападавшие ушли безнаказанно. Кое-кто из них погиб. Трупы тоже были сожжены, но Линга нашла пряжку от ремня. Это не деррская и не салмская работа. Смотри.

Швар взял из рук Хейграста пряжку, вытер ее о траву и замер. На красной медной пластине был вытравлен черный круг.

— Слиммит? — прошептал гвардеец. — Аддрадд? Невозможно! Дед нынешних королей Салмии ходил с гвардией в Аддрадд. Пять дюжин лет прошло с тех пор. Слиммит был пуст. Против салмов выступила небольшая дружина раддов, она была наголову разбита. Король Эрган разрушил Слиммит. Все, кроме круглой черной пирамиды. Ее камень оказался слишком крепок.

— Никогда не верил в легкие победы, — сказал Хейграст, забирая назад пластину. — Пять дюжин лет — это большой срок. Человек успевает за это время повзрослеть, вырастить детей и внуков. Даже если Аддрадд действительно был пуст, он мог за это время превратиться в королевство с немалым населением. А вдруг король Аддрадда оказался умнее? Что, если он выжидал?

— Чего он выжидал?! — взорвался Швар. — Назови мне такого короля, который способен ждать пять дюжин лет! Назови мне такого короля, который правил пять дюжин лет и не был убит, задушен, отравлен! Назови!

— Насколько я знаю, ни один салмский король не был убит своими родственниками, — спокойно сказал Хейграст. — А нынешние короли-братья умудряются править Салмией совместно и не делят власть. Или это не правило, а удивительная случайность?

— Это так. — Швар махнул рукой.

— Так, может быть, ты вспомнишь и еще одну странную вещь, — продолжал Хейграст. — Что, сколько бы Аддрадд ни воевал, его короля звали всегда одинаково — Эрдвиз? Ты никогда не задумывался, Швар, что это за человек, который живет так долго?

— В Глаулине считают, что эрдвиз — это титул, — объяснил Швар. — Как король, князь, как начальник стражи, как первосвященник священного престола в Империи.

— Это имя, — покачал головой Хейграст. — Уверяю тебя, что это имя. И для короля, который носит это имя, пять дюжин лет могут вовсе не быть никаким сроком.

— Что ты хочешь этим сказать?! — почти закричал Швар. — На Салмию опять накатываются колдовские штучки?

— Нет. — Хейграст, уже уходя, обернулся. — Я хочу сказать, что нам нужно как можно быстрее попасть к наместнику. Поэтому трогаемся немедленно.

Дорога оказалась очень трудна. Порой Дану казалось, что никакой дороги нет вовсе. Когда Алатель еще только подбирался к зениту, отряд был уже вымотан, как после целого дня пути. Первые пять-шесть ли были относительно легки. Спутники двигались между величественных эрнов. В тени, царившей между стволами деревьев, не росла даже трава. Хвоя чуть слышно скрипела под колесами повозки, а Ангес даже стал что-то негромко насвистывать, пока Хейграст не подъехал и выразительно не посмотрел ему в лицо.

Затем ощутимее стал уклон местности, деревья начали мельчать и тесниться. Трава поднялась почти до пояса, появились густые и колючие кусты. Огромные пауки раскинули сети между склоненными ветвями, и Дан принялся то и дело стряхивать паутину с лица. Хорошо еще, что Лукус не только заботливо напоил спутников отваром от болотной лихорадки, но и посоветовал нарвать листьев риголлы и рассовать их по одежде. Теперь кровососущие тоскливо гудели в воздухе, но садиться на лицо и руки путников не решались. Ветви деревьев размыкались, чтобы пропустить очередного путника, и сразу же смыкались за его спиной. В этом мельтешении Дан видел только спину Швара, который беспрерывно бурчал что-то про себя, и, оглядываясь, унылое лицо Титура. После вчерашней схватки великан был тих и печален. Огромный конь нес Титура без видимых усилий, легко раздвигая грудью молодые деревья, но воин не замечал, что их ветви хлещут его по лицу.