Оговорюсь, что колумбийские изумруды очень ценятся у наших ювелиров из-за необыкновенно крупных размеров и чистоты. И несмотря на то, что ограненные камни стоят гораздо дороже, наши ювелиры мечтают приобрести именно неограненные, так как колумбийская огранка очень грубая и часто только портит камни. Мастера очень ценят возможность огранить эти изумруды сами.

Но вернусь к Игнатьеву. Чтобы ни в коем случае не светиться самому, Игнатьев просит Афанасьева подыскать для него какого-нибудь «неболтливого» ювелира. Почему именно Афанасьева? Да черт его знает! Может, потому, что другое его задание – с диском, тоже связано с Глебом. А может, потому что Афанасьев – бабник и франт, и Игнатьев думает, что уж у такого-то обязательно есть подобная информация. В общем, Игнатьев как ни в чем ни бывало, передает сверток теперь уже с шестнадцатью камнями Овечкину и в этот же день пристает к Глебу с просьбой найти «неболтливого» ювелира. Поскольку голова его «забита» камнями, которые он украл, он напрочь забывает про диск, который должен подсунуть Афанасьеву в стол. Кстати, Овечкин специально запаролил диск несложным паролем, чтобы Афанасьев раньше времени не обнаружил, что на этом диске. Овечкин хорошо знает, что Глеб не силен в компьютерах и нелюбопытен. Если ему попадется в собственном столе диск, который он не сможет открыть, он просто сунет его туда, где он лежал и на этом дело закончится.

В общем, поскольку Игнатьев убит, теперь непонятно, почему он диск просто забыл рядом с тарелкой в буфете, а не подсунул потихоньку в стол. Но результат-то был достигнут правильный! Диск оказался в столе Афанасьева, впрочем, как и камни.

События развилась так.

Овечкин передал сверток с камнями Зельманду, так и не обнаружив недостачи трех самых крупных и дорогих изумрудов. Когда Зельманд сообщил ему о пропаже, с Овечкиным приключилась истерика. Он хоть и не верил, что Игнатьев на такое способен, но вызвал его «на ковер». Игнатьев, поняв, что ввязался в игру, которая ему не по зубам, начинает все отрицать. Говорит, что понятия не имеет, что было в пакете, который он вез из таможни, что «знать ничего не знает, хотя...»

– Что «хотя»? – орет на него Овечкин.

– Прежде чем вам пакет передать, я его на столе оставил на пять минут. В туалет очень хотелось. Я же не знал, что там что-то ценное! – говорит Игнатьев. – А когда я вернулся, у стола Афанасьев ошивался. Может быть он...

– Диск ты ему в стол подкинул?

– Да.

– Иди, – оборвал Овечкин Игнатьева.

Спустя пять минут, найдя Глеба в буфете, Игнатьев избавляется от камней, пообещав Афанасьеву тридцать процентов от сделки. Ему уже все равно, получит он за камни что-нибудь, или нет, лишь бы избавиться от опасной улики. Там же он подсовывает Афанасьеву и диск, о котором напрочь забыл.

Все, круг замкнулся. Овечкину даже выгодно, что все стрелки сошлись на Афанасьеве. Он сообщает Зельманду, что камни невероятным образом похитил тот самый парень, который собрал на Фонд компромат. Теперь бойцы Фонда стопроцентно уберут с его пути Афанасьева и его редакторскому креслу ничего не грозит!!

Дальше вы знаете. Афанасьева довольно панически, без предварительного плана, спонтанно похищают, обкалывают лекарствами и пытают, где находится диск с компроматом и камни. Глеб сообщает, что все это лежит в его рабочем столе. Но...

– Ни камней, ни диска там не находят! – опять встряла Сычева.

– Да, – кивнул Карантаев. – Люди Зельманда приходили в редакцию под видом то ли электриков, то ли программистов, проверяли стол, но ничего не нашли.

– Это я забрала их, – прошептала Сычева.

– Да. И этим самым спасла своему любовничку жизнь! Ведь если бы они сразу нашли злополучные изумруды и изобличающую их статью, то просто грохнули бы Афанасьева, а уж куда девать трупы, эти ребята знают! – Карантаев с удовольствием заметил, как побледнел до синевы бородатый хмырь в мягком кресле. – Да, ты спасла Афанасьева, но потом наделала столько глупостей! Ведь если бы вы мне сразу все рассказали, то ... очень многого могло бы не произойти.

Короче, поняв, что ни камней, ни статьи нет, Зельманд снова запаниковал. Ведь компромат мог в любой момент появиться в любой газете, а пропавшие камни стоили намного дороже тех, которые достались банде. Вырученных за них денег не хватило бы и на половину партии оружия, которую нужно было отослать в Колумбию. В панике Зельманд просит Лешего приказать бойцам банды обыскать все квартиры, где проживают женщины, с которыми спит Афанасьев. Связку ключей они забрали у Глеба и сначала просто проверили, причем, не очень умело и оригинально, какой ключ к какой квартире подходит. Их подпирало время, поэтому, они начали делать это ночью, когда хозяйки квартир были дома и спали.

– Так это они ночью ключами в замке ковырялись? – ошарашенно спросила Таня.

– Ну да. И на свое счастье вы воспользовались дополнительными запорами, когда услышали, что в замке кто-то ключом орудует! Иначе...

Короче, в следующий раз квартиры шмонали, когда хозяек не было дома. Причем, невиданное дело – квартиру Афанасьева обыскивать пошел сам Зельманд. Он был просто на грани истерики. Ведь перед Санчесом именно он отвечал за все головой, а не Леший и не кто-то еще. Шансов, что Афанасьев спрятал камни и диск именно у себя дома, было больше всего, поэтому там Зельманд решил искать сам. Почему он умер на месте преступления, мы точно не знаем. То ли нервы сдали и он сознательно отравился, поняв, что ни камней, ни статьи нигде нет, то ли сердце всерьез прихватило и он переборщил с лекарством... Черт его знает!

– Откуда они узнали наши адреса? Даже Павловской, с которой Глеб давно не встречался, только деньги на ребенка давал?! – спросила Сычева.

– Дело в том, что был в этом деле еще один «серый кардинал».

– Инга?! – хрипло спросил Афанасьев.

– Она жизнь положила, чтобы знать об Афанасьеве все! Это было ее бзиком, ее манией, если хотите. Она детективов нанимала, сама переодевалась, чтобы выслеживать его, ну и прочей ерундой занималась.

– Но как она оказалась в доме Овечкина? – подала голос Сычева. – Почему так по-свойски вела себя там, попугая кормила?

– Инга была его гражданской женой! Ну, или сожительницей, любовницей, – я в этой терминологии не силен. Она и любовь-то с Овечкиным закрутила, чтобы постоянно быть в курсе дел Афанасьева. Это именно она предложила банде сделать Овечкина штатным «газетчиком». Через братца своего – Лешего, Юру Лескова.

– Лесков ее брат?! – прошептал Афанасьев. – Это неправда! Я знал Ингу с детства, у нее никогда не было никаких братьев!

– Был. Двоюродный. Не все-то вы знали, господин Афанасьев! Инга все поджидала момент, когда вас можно будет поймать на чем-нибудь очень серьезном. Это она подсказала Овечкину написать статью и подписать вашим именем, когда стало известно о вашем грядущем назначении. Месть за поруганную любовь – стала единственной целью в ее жизни. Причем она не столько неприятностей или смерти вам желала, сколько просто заполучить вас в полное свое распоряжение, чтобы вы были у нее на крючке и плясали под ее дудку.