…Сотня Тассельгорна лишь к полуночи добралась до травянистых отрогов гор. Вдали черным силуэтом в сером ночном сумраке высилась зловещая громада Эстенмауэра. Там, где предгорья расступались, образовывая небольшие долины, кое-где попадались рощи, перемежающиеся лугами. Одну такую рощу имперские всадники и обогнули, облюбовав для лагеря раскинувшийся сразу за деревьями луг. Огня не зажигали. Лошади тихо ржали в темноте. Людей охватила смутная тревога, кое-кто запоздало задумался над цепью странных обстоятельств, приведших их в такое опасное место. Тассельгорн не видел почти ничего, но зато явственно ощущал незримое присутствие Мастера.

Отряд ждал. Казалось, прошла вечность, на деле близился второй час пополуночи. Где-то в отдалении коротко заржала чужая лошадь, кони сотни отозвались призывным ржанием. На окрик ответил правильными словами чужой голос. Вспыхнуло несколько факелов, мгновенно выхватив из тьмы грубые лица, кожаную одежду, непривычное глазу оружие. Пришельцев оказалось больше, и отряды сближались настороженно. Тассельгорн твердым шагом вышел вперед, дал возможность рассмотреть и узнать себя. В отсвете огня блеснули розоватые белки глаз и обнаженные в усмешке зубы Саргана…

– Эй, фон Фирхоф! Вы где? Небесный гром, здесь темно, как в преисподней.

– Я здесь, не орите так, ради всех святых.

– Нора, держись за меня.

– Что-то случилось?

– Ее кобыла сломала ногу. Далеко еще до места?

– К счастью, нет. Оставьте лошадей, они нам не понадобятся. Там, за деревьями, я вижу огни.

– Как я погляжу, у инквизиторов кошачье зрение. Кстати, а что это здесь под ногами?

– Проклятье! Кажется, здесь горцы пасли своих коз…

– Идите сюда, тут как раз подходящее место. И быстрее! Ради святого Регинвальда, не споткнитесь!

Трое выбрались на небольшую полянку. За рощей, здесь, в предгорьях, уже наполовину потерявшей листву, мелькали оранжевые отблески факелов. Густая сеть ветвей и ночная тьма скрывали троих людей, решившихся противостоять четырем сотням вооруженных воинов.

– Как здесь холодно. Что мы должны делать?

– Возьмитесь за руки. Дайте руку мне, баронесса. И вы тоже, мессир. Сфера пусть останется в центре.

– Так правильно?

– Да. Теперь освободите свои мысли. Точнее – не думайте ни о чем.

– Что, совсем не думать? Я так не умею.

– Для того, что мы собираемся совершить, нужен известный навык. У вас обоих нет никакого опыта, поэтому придется довериться мне. Я сделаю все, что нужно, сам, но воспользуюсь вашей силой. Готовы?

– Да.

– Тогда начнем.

Сначала не происходило ничего. Только где-то далеко слабо шуршала трава под порывами ночного ветра. Низко стояла крупная голубоватая звезда. Прочие звезды казались рассыпанными крошками толченного для тигля алхимика кристалла. Постепенно рисунок созвездий сместился. Прошло много времени или люди двигались, сами не замечая того? Некоторые звезды сорвались с положенных им мест и упали в испуге, оставляя на бархате ночи ломкие белые росчерки. Большая звезда наливалась полновесным синим цветом, мерцая все сильнее, заполняла небо, пожирая незадачливые соседние светила. Вот она заслонила половину мира. Или нет. Звезда осталась там, где она была, тусклым голубоватым обломком. Это на земле холодной яростью полыхала Сфера. Ритм сполохов сплетался в мелодию.

Алиенора вспомнила эту мелодию – ее надтреснутым старческим голосом тянула няня долгими вечерами, когда медленно угасающее багровое солнце опускается за вершины елей, а в холмах тревожно кричит вечерняя птица…

Дайгал узнал эту песню – в той, навсегда ушедшей, жизни ее пели альвисы, раскачиваясь в такт, обезумев, не отрывая глаз от бледных лиц пленников. Через минуту кровь обагрит камень жертвенника…

Людвигу музыка была знакома. Так звенит потревоженный эфир, которого касается сильное волшебство. Так плачет сущность мира, когда ее колеблет сила соединившихся в едином порыве отчаяния или надежды людских душ. Эта музыка неслышно играла в горящем Оводце…

Колебания эфира почувствовали не только эти трое.

По ту сторону рощи встрепенулись, забились лошади. Разом погасли факелы. Необъяснимый страх овладел душами людей. Сарган нахмурился. Три сотни конников – не такая уж надежная защита против колдовства чуждой, проклятой богами земли. Воины окружили повелителя, переговариваясь на языке далеких степей, где чиста земля и нет под небом зла более древнего, чем обычное, человеческое.

Кому-то это покажется странным, но барон Тассельгорн не испугался. Может быть, он даже испытал облегчение, когда подавленный страх обрел призрачную, но все же вполне реальную плоть. Вот она – кара и спасение вместе. Барон зарылся лицом в мокрую траву. Надо попробовать. «Господи, в последний час мой отрекаюсь от сатаны и деяний его…» Снял с пояса талисман – знак, данный ему Мастером, – и поспешно зарыл в землю. Что-то еще оставалось? Хотелось увидеть свет – не яркий и беспощадный свет всезнания, воздающий всем по справедливости, а маленький огонек, такой горит в окне дома, где ждут путника. Неважно, откуда он пришел и что оставил за спиной. Сам не зная зачем, Тассельгорн вытащил огниво и лежа высек искру, загорелась сухая кочка, и он успел ощутить горечь и сладость дыма, прежде чем тьма накрыла его…

И только Мастер понял все. Он закричал или крик только почудился тем, кто, держась за руки, стоял в это время вокруг Сферы Маальфаса? Во всяком случае, людской голос не способен на подобное. Силуэт, на миг переставший быть человеческим, метнулся вверх, собираясь взлететь, но тут же рухнул на землю черным бесформенным комком.

– Нет! Нет!!! Не меня! За что?

Ответа не было. Старое слепое заклятие талисмана действовало, не заботясь о том, кому несет гибель. Трепещущее сияние, просочившись между деревьями, миновало рощу и накрыло всех – животных и людей, солдат Тассельгорна и воинов Саргана, самого варвара, купленного им предателя, неведомого союзника со странным именем, так похожего и не похожего на человека.

Должно быть, слишком много надежды, страха или безумной отваги было вложено этой ночью в разбуженную Сферу. Синее сияние, окончив свое дело, не исчезло, оно только истончилось, растянувшись подобно огромному покрывалу, и, потеряв свою смертоносную силу, подгоняемое ночным ветерком, накрыло окрестности на много миль к западу. Это стало причиной целого ряда удивительных явлений, не имевших, впрочем, прямого отношения к рассказанной нами истории.

Не все чудеса оказались добрыми, но не произошло и чрезмерного зла. Прозрело несколько слепых нищих, потеряв тем самым честный и верный заработок. Свиньи в деревенских хлевах вышибли двери и бросились бежать в неизвестном направлении, будто подгоняемые невидимым бичом пастуха.

…Где-то на полпути к Фробургу Хайни Ладер, бойко нахлестывавший коня, натянул поводья. На дороге стоял неуклюжий здоровяк с объемистым брюшком любителя пива. Таким объемистым, что немалой ширины плечи казались покатыми.