— Есть? — Филип взглянул на него заплаканными глазами.

— Мы можем уйти и отправиться в приятное и тихое место, где ты расскажешь мне всё, что знаешь о Кэтмене. Договорились?

Терри Воге ещё раз проверил время. Девять часов тридцать шесть минут. Никто не попытался заговорить с ним. Он снова перечитал сообщение и пришёл к тому же выводу, что и прежде: он не мог перепутать время и место. Он дал парню дополнительные полчаса в качестве широкого жеста, так как раньше сам он позволял себе получасовое опоздание. Но сорок минут было уже слишком. Парень не пришёл. Блеф. Возможно, розыгрыш. Может быть, прямо сейчас кто-то стоит среди туристов этажом ниже и смеётся над ним. Смеётся над опозоренным, презираемым журналистом-шарлатаном. Быть может, это было его наказанием. Он плотнее закутался в шерстяное пальто и начал спускаться по покатой крыше. К чёрту их, к чёрту их всех!

Прим пробирался среди туристов по мраморным плитам. Он видел, как прибыл Терри Воге, узнал его по фотографии и другим изображениям, которые нашёл в Интернете. Смотрел, как он стоит на крыше и ждёт. Прим не видел, чтобы кто-то следовал за Воге или прохожих, похожих на полицейских, заранее расположившихся на месте. Он прошёлся вокруг, обращая внимание на большинство людей, которые там находились, и через полчаса пришёл к выводу, что уже не видит ни одного из тех лиц, которые были здесь с момента его появления. Без двадцати десять он увидел, как Воге спускается с крыши: он сдался. Но Прим теперь был уверен. Терри Воге пришёл один.

Прим напоследок ещё раз осмотрелся. Затем отправился домой.

ГЛАВА 36

Среда

— И что он здесь делает? — пробормотал Маркус Рё, указывая на Харри. — Он тот, кому я заплатил миллион долларов, чтобы он отправил меня в тюрьму, хотя я невиновен, кстати!

— Как я тебе уже говорил, — сказал Крон, — он здесь, потому что на самом деле не считает тебя виновным, он думает, что ты был...

— Я слышал, что он думает! Но я не был ни в каком чёртовом... гей-клубе.

Последние два слова он буквально выплюнул. Харри почувствовал, как капля слюны упала на тыльную сторону его ладони, пожал плечами и посмотрел на Юхана Крона. Комната, которую им троим выделили для встречи, на самом деле была комнатой для свиданий заключённых со своими семьями. Там было решётчатое окно, занавешенное шторами с рисунком роз, сквозь которые пробились лучи утреннего солнца, из мебели — стол с вышитой скатертью, четыре стула и диван. Харри избегал садиться на диван и заметил, что Крон тоже обошёл его своим вниманием. Он, вероятно, знал, что диван наверняка пропитан жидкостями от отчаянного и быстрого секса.

— Не мог бы ты объяснить? — Харри обратился к Юхану.

— Конечно, — сказал Крон. — Филип Кесслер рассказал, что в те два вторника, когда были убиты Сюсанна и Бертина, он был с человеком в маске, которую ты видишь здесь.

Крон указал на кошачью маску, лежащую на столе рядом с членской картой.

— У этого человека было прозвище Кэтмен. Оба предмета были в твоём костюме, Маркус. И описание Филипа внешности того человека также соответствует твоему облику.

— Правда? Тогда о каких отличительных чертах он вам рассказывал? Татуировки или шрамы? Родимые пятна? Какие-нибудь особые приметы? — Рё переводил взгляд с одного на другого.

Харри покачал головой.

— Что? — Рё сердито рассмеялся. — Ничего?

— Он ничего подобного не помнит, — сказал Харри. — Но он почти уверен, что узнал бы тебя, если бы дотронулся до тебя.

— Господи, чёрт тебя дери, Иисусе, — сказал Рё с таким видом, словно его вот-вот стошнит.

— Маркус, — сказал Крон, — это алиби. Алиби, которое мы можем использовать, чтобы немедленно освободить тебя, и которое мы можем предъявить как доказательство твоей невиновности, если они всё же решат возбудить уголовное дело. Понимаю, что ты беспокоишься о том, как это алиби повлияет на твой имидж, но…

— Ты понимаешь? — взревел Рё. — Понимаешь?! Нет, ты ни хрена не понимаешь, каково это — сидеть здесь, подозреваться в убийстве собственной жены. А потом вдобавок ко всему быть обвинённым в этой грязи. Я никогда раньше не видел этой маски. Ты хочешь знать, что я думаю? Думаю, Хелена получила эту маску и карточку от какого-то педика, похожего на меня, и отдала их тебе, чтобы использовать их против меня при разводе. Что касается того парня Филипа, то у него на меня ничего нет, он просто видит возможность быстро подзаработать. Так что узнай, сколько он хочет, заплати ему и убедись, что он держит рот на замке. Это не предложение, Юхан, это приказ. — Рё громко чихнул, прежде чем продолжить. — И вы оба по контракту связаны соглашениями о конфиденциальности. Если кто-нибудь из вас расскажет хоть слово об этом, я подам на вас в суд.

Харри откашлялся.

— Дело не в тебе, Рё.

— А в чём?

— На свободе бродит убийца, который, по всей вероятности, убьёт снова. Ему будет легче это сделать, если полиция будет убеждена, что виновный, то есть ты, уже находится под стражей. Если мы утаим информацию о том, что ты был на «Вилле Данте», это сделает нас соучастниками, когда он убьёт свою следующую жертву.

— Нас? Неужели ты искренне считаешь, что всё ещё работаешь на меня, Холе?

— Я намерен соблюдать условия контракта и не считаю это дело раскрытым.

— Правда? Тогда верни мне мои деньги!

— Нет, пока три юриста из полиции придерживаются мнения, что тебе грозит обвинительный приговор. Что сейчас важно, так это заставить полицию обратить внимание на другие факты, а это значит, что мы должны предоставить им это алиби.

— Говорю вам, меня там не было! Чёрт побери, я ничего не могу поделать, если полиция не в состоянии выполнять свою работу. Я невиновен, и они это выяснят, пользуясь своими обычными способами, а не с помощью этой... гейской лжи. Нет причин для паники или необдуманных действий.

— Ты идиот, — сказал Харри со вздохом, как будто это был печальный факт, который он просто констатировал. — Есть все основания для паники.

Он поднялся на ноги.

— Куда ты направляешься? — спросил Крон.

— Сообщить в полицию, — сказал Харри.

— Ты не посмеешь, — прорычал Рё. — Если ты сделаешь это, я позабочусь о том, чтобы ты и все, кто тебе дорог, сгнили в аду.