Невероятно.

– Эта комната на момент обнаружения содержала также ларцы и сундуки с серебряными и золотыми монетами. На миллиарды фунтов. Все это мы переплавили и возвратили в виде слитков в государственное казначейство. Где им, собственно, и место.

– И совсем-совсем ничего не прикарманили?

– Как-то не удосужились, – с ноткой язвительности отозвался Мэтьюз. – А теперь позвольте попросить у вас хронику Роберта Сесила.

Антрим снял рюкзачок и, вынув, подал старинную рукопись.

– Я ее, помнится, однажды уже листал, – бережно принимая ее, поделился Мэтьюз.

– Мне не хотелось, чтобы она досталась «Обществу Дедала». Кстати, как они там поживают? Не ждете от них проблем?

Пожилой разведчик неопределенно качнул головой:

– При желании совладать можно с чем угодно.

Антрима взяло любопытство:

– А как вы поступите с этим самым местом?

– Когда хроника Сесила будет уничтожена, на этом месте возникнет еще один безобидный археологический объект. А его назначение, разумеется, останется неизвестным.

– Я вижу, «Ложь короля» принесла бы свои плоды.

– К сожалению, мистер Антрим, вы правы. Раскрытия правды о Елизавете нам нельзя было допустить ни в коем случае.

Чувствовать свою правоту было несказанно приятно.

– Между тем у меня к вам вопрос, – сказал Мэтьюз. – Коттона Малоуна вместе с его сыном вы заманили в Лондон намеренно. С определенной целью. Эту цель мне удалось узнать. Этот мальчик – ваш биологический сын. Как вы намерены поступить в этой ситуации?

– Как вы смогли об этом узнать?

– Полвека в разведке.

Антрим решил быть откровенным.

– Вы знаете, я решил: ребенок для меня – непомерная обуза. Проще говоря, заноза в заднице.

– С детьми бывает непросто. Но все же он ваш мальчик. Сын.

– Скажу прямо: несколько миллионов баксов, полученных от «Общества Дедала», – более чем достаточная компенсация за эту потерю.

– Вы понимаете, – Мэтьюз взмахнул рукописью, – то, что вы решили провернуть, – чистой воды идиотизм?

– В самом деле? Но я вижу, вы отнеслись к этому серьезно.

– А я вижу, у вас нет никакого представления о том, что происходит в Северной Ирландии. Я знал многих из тех, кто погиб в те смутные годы, – и мужчин, и женщин. Там пропадали мои агенты. Среди гражданского населения счет шел на тысячи. А на сегодня есть сотни одержимых маргиналов, которые лишь выжидают повода, любой зацепки, чтобы начать снова резать друг другу глотки. Кто-то ратует за исход англичан; кто-то – за то, чтобы мы остались. И те и другие готовы пустить кровь тысячам, лишь бы все вышло по их желанию. И открыть этот секрет значило пожертвовать множеством жизней.

– А вам всего-то надо было сказать шотландцам, чтобы те не выпускали того ливийца…

– Так-то вы себя ведете с одним из своих союзников?

– То же самое мы можем адресовать и вам.

– Это не забота Америки. Теракт в самолете произошел над шотландской территорией. Это шотландские судьи судили и приговорили аль-Меграхи. А значит, решение, как обойтись со своим пленником, было целиком за шотландцами.

– Не знаю, что вам там наобещала Ливия – вам или им, – но сумма, видно, была внушительная.

– Мне ли выслушивать от вас нравоучения? – усмехнулся Мэтьюз. – От вас – человека, продавшего свою страну, свою службу и своего родного сына за мзду в несколько миллионов долларов?

Антрим молчал. Не к чему объясняться. Хватит уже.

– Вы бесстыдно манипулировали Коттоном Малоуном, – сказал Мэтьюз. – Его сыном, его бывшей женой, ЦРУ, «Обществом Дедала». Пытались манипулировать моим правительством, но затем решили, что вы важнее и выше всего этого. Так каково оно, мистер Антрим, ощущать себя предателем?

Всё, действительно хватит.

Блейк бросил рюкзачок к основанию одной из центральных колонн. Детонаторы на месте, пульт – вот он, готов к действию.

– Ну, так что теперь? – спросил он.

– Немного справедливости, мистер Антрим, – улыбнулся Мэтьюз.

60

Разговор между Антримом и Мэтьюзом Малоун слушал, вскипая медленной яростью. Антрим не пекся ни о ком, кроме себя самого. Гэри для него ничего не значил. Но где он, кстати? Он ведь должен был находиться здесь, с Антримом. Рука непроизвольно сжимала рукоятку пистолета; держа палец на спуске, Малоун вышел из тени под резкий свет.

Сейчас Мэтьюз стоял отвернувшись; лицо же американца, и без того бледное, заметно побелело.

– Что… что он, черт возьми, здесь делает?

– Кто? – Мэтьюз медленно обернулся. – А, он?.. Я его сюда пригласил. Вы, наверное, все слышали?

– Каждое слово.

– Мне тут подумалось: вам двоим нужно тихое место, чтобы обсудить ваши разногласия. Вот я вас сюда и завел. – Он тронулся к ступеням в сторону еще одного выхода. – Так что разбирайтесь не торопясь. А я пошел.

– Где Гэри? – отрывисто бросил Малоун.

Мэтьюз, приостановившись, обернулся:

– Мальчик у меня. Он в безопасности. А вы пока занимайтесь мистером Антримом.

* * *

Гэри слышал, что сказал Мэтьюз.

Откровенную ложь.

Он был готов раскрыть свое присутствие.

Отцу необходимо знать, что он здесь.

Его за плечо ухватил Иэн и, припав губами к уху, прошептал:

– Тихо, не лезь. Этот старикан – гондон, каких поискать. Он хочет меня ляпнуть, а может, и тебя тоже.

По глазам Иэна было видно, что это правда.

– Замри, – шепнул он, – и жди. Пока твой отец действует.

* * *

Малоун, держа «пушку» наготове, не спускал глаз с Мэтьюза и Антрима.

– Да будет вам, Коттон, – улыбнулся Мэтьюз. – Мы оба с вами знаем, что стрелять в меня вы не можете – точнее, не будете. Это фиаско – порождение Вашингтона. Я всего лишь защищал безопасность своей страны. Вы понимаете, сколь велики были ставки. Не думаете же вы возлагать на меня вину? Я делал исключительно то, что на моем месте сделали бы вы. Только роли у нас теперь противоположные. О том, что здесь происходит, в курсе сам премьер-министр. Вы можете меня убить, но выдача заключенного все равно произойдет, а моя смерть переведет для Вашингтона ситуацию из разряда скверных в разряд ужасающих.

Старик был прав.

– По сути, всю эту кашу заварил он, – указал Мэтьюз на Антрима. – Честно говоря, я бы хотел, чтобы вы разобрались с ним со всей жесткостью. Он умертвил троих моих агентов.

– Вы вообще о чем? – вскинулся американец. – Из тех, кто на вас работает, я никого пальцем не тронул.