– Трудная у вас задача, – Владимир Кузьмич перешел к сути. – Сам я делом этим не занимался, полковник поручил вам объяснить. Улики против Какабадзе серьезные. У вас сомнения: дескать, в милиции его били. Между нами, случается иногда, бьют – люди разные у нас. Но тут драка. Свидетелей у него нет…

– Есть, – сухо сказал Ивлев.

– Нашли? – искренне удивился Утерин. – Вячеслав Сергеич, я насчет вас Кашину звонил, справился. Он вас рекомендовал как умного и опытного журналиста.

– Спасибо!

– Мы с вами оба – люди подчиненные. У меня свое начальство, у вас свое. С начальством лучше не ссориться, верно?

– Точно.

– Кстати, как там ваш Макарцев – все еще в больнице? Вот не повезло: инфаркт, а тут история с сыном. И рад бы найти смягчающие вину обстоятельства – так нет ничего! Мальчишке пятнадцать лет отсидеть – это будет конченый человек. Начальство считает, можно пойти друг другу навстречу. Посоветуйтесь. Официально такого, конечно, никто не скажет, понимаете?

– Я вас понял, – Ивлев поднялся.

Утерин тоже встал и виновато улыбнулся. Они крепко пожали друг другу руки, как старые друзья.

По тротуару холодный ветер мел пыль, закручивая ее в воронки. На Тверском бульваре дети играли между луж на сухих островках асфальта. «Согласись!» – скажет ему Раппопорт. «Никаких статей! – заявит Ягубов. – Критиковать милицию – значит критиковать власть. Разоблачать – дело карающих органов. Мы – пропагандисты». «Запашок в этой сделке есть, но это частный случай, – скажет Макарцев. – Речь ведь идет о жизни. Представь, что твой сын, Ивлев, попал в беду…» Интересно, а что скажет Полищук?

ИЗ АНКЕТЫ ПО УЧЕТУ РУКОВОДЯЩИХ КАДРОВ

Социальное происхождение – служащий. Дед, также Лев Викторович Полищук, – рабочий, участник трех революций, член партии с 1906 г., персональный пенсионер (из автобиографии).

Член КПСС с 1949 г., партбилет No 02692311. Ранее в КПСС не состоял. Партийное взыскание (выговор с занесением в учетную карточку) снято год назад в связи с безупречным поведением.

Образование высшее, инженер, окончил Высшее техническое училище имени Баумана в 1955 г.

Имеет научные труды по социологии (статьи написаны в соавторстве).

За границей был в Швеции, Австрии, Саудовской Аравии, Бангладеше, Кувейте, OAР, Корейской народной республике, Монголии (трижды), – туристические поездки по «Спутнику» руководителем молодежных делегаций.

Женат, один ребенок, 6 лет.

Член партийного бюро редакции, зампред Общества монгольско-советской дружбы.

Отношение к воинской обязанности – майор запаса, политсостав, спецучет.

Паспорт УП ФИ No 283452, выдан 21 о/м Москвы 8 января 1960 г. Прописан постоянно по адресу: ул. Кондратюка, 10, кор. 3, кв. 67. Тел. 253-28-14.

Дополнение к анкете: рост 176 см, глаза зеленые, цвет волос – темный шатен, усы черные.

ВИРАЖИ ПОЛИЩУКА

В десятом классе Лев, человек целеустремленный, стал кандидатом в мастера спорта по стоклеточным шашкам. Когда он поступал в Бауманское училище, самая патриотическая кафедра института – спортивная – надавила на приемную комиссию, и Полищук был принят, хотя недобрал одного балла. На втором курсе он стал мастером спорта и учился меньше, чем разъезжал по соревнованиям. Как человека общительного его выбрали членом комитета комсомола, а затем выдвинули на должность секретаря. Перед ним замаячила сверкающая перспектива выхода в дамки. Получив диплом инженера, молодой коммунист и румяный комсомольский лидер Лев Полищук, имеющий безукоризненную анкету (никто не знал, что у него бабушка – еврейка), был рекомендован ответорганизатором в отдел науки ЦК ВЛКСМ. Он стал курировать молодежь в новых сибирских академгородках.

У Полищука был серьезный недостаток, который на студенческом уровне не очень ему мешал, а после стал обжигать: он верил людям. И они его подвели. Два раза он поддержал в Новосибирском академгородке нечто, похожее на дискуссии. Однако дискуссии быстренько переросли из чисто научных в социальные, и было дано указание закрыть комсомольско-молодежное кафе. Первый секретарь ЦК ВЛКСМ Павлов вызвал Полищука и кратко объяснил:

– Стриптизов не будет.

Вслед за Семичастным и Шелепиным Павлов рвался в ЦК КПСС или, на худой конец, в КГБ. Полищук, как и все ответработники комсомола, понимал, что руководству страной требуется омоложение и лучшие кадры для этого есть в комсомоле, первом помощнике партии. Однако если Полищуку такое омоложение представлялось выходом из застоя, то для Павлова и его единомышленников цель была в том, чтобы взять свое. Так или иначе старейшины поняли, что стоит только пустить в Большой дом одного комсомольского лидера – за ним двинутся остальные, связанные веревкой, как альпинисты. И хотя оба серых здания стоят напротив друг друга, между партией и комсомолом был построен прозрачный и непреодолимый забор. Лев понял это окончательно, когда проворовавшегося Павлова назначили Председателем спорткомитета, оставив ему спортивный Олимп, навсегда закрыв партийный. К этому времени Полищук и сам поостыл в оргработе.

Друзья его лепили диссертации, жили веселее. Во время перетряски, связанной со сменой руководства, Полищуку удалось уйти в институт, где после многолетнего перерыва возобновлялась социология. Но какую бы сторону жизни ни взялись изучать социологи, о публикации результатов не могло быть и речи, поскольку они «не соответствовали». Руководство возило закрытые отчеты наверх, но там они тоже не нравились. У Полищука уже была готова диссертация на тему «Стремления советской молодежи и их реализация», когда пришло указание прекратить заниматься конкретной социологией. Впредь институт должен был следовать заданиям, в которых указывалось, какие выводы нужно получить.

К счастью, Лев Викторович уже прошел хорошую школу чутья и сумел до оргвыводов перескочить в Институт международного рабочего движения, в новый сектор футурологии. Тут готовили для компьютера сложную программу, цель которой – показать, как далеко уходит коммунизм по сравнению с загнивающим капитализмом. Работа продвигалась успешно, были почти готовы несколько докторских и ряд кандидатских диссертаций. Компьютер работал в торжественной обстановке, руководство института обещало верхам результаты к предстоящему съезду партии. Однако неожиданно машина заявила, что международное рабочее движение не имеет существенного значения, коммунизм не уходит вперед, а капитализм не загнивает. Больше того, идеология, с точки зрения футурологии, не играет роли в развитии экономики. В некоей точке пути капитализма и коммунизма сливаются. Временная роль идеологии в том, заявил компьютер, чтобы тормозить конвергенцию, мешать ей.

Наказать компьютер за антиленинский подход к науке было нельзя, но сектор футурологии ликвидировали. Полищук метнулся в поисках другого места работы и замешкался. Тут-то его и настиг выговор с занесением в учетную карточку за идеологическую халатность, хотя непосредственно с расчетами Лев связан не был.