– А если начнут стрелять, – кивнул Малк, – то их мишенями станем не мы, а эти ребята, – он кивнул на пенопластовые головы.

Лепидопт бросил взгляд на кипы, а потом решительно отвернулся.

– Столько ермолок тебе ни к чему, – утешил Малк.

И тут Маррити с воплем вскочил с кровати.

– Дафна падает, – с тревогой заговорил он. – Нет, это как было в воскресенье, когда она смотрела этот фильм… ого, она ухватилась за какое-то здание, оно загорелось, все в огне…

У него дернулась рука, и он поморщился.

– Я ее совсем не чувствую. Она пропала. Боже мой, они ее убили?

– Вкололи снотворное, – пояснил Мишел. – В руку, судя по тому, как вы дернулись. Не знаю, что за здание она подожгла, но им придется оттуда уходить. Они переезжают. И мы тоже.

Через десять минут прибыли фургоны, и они отправились в путь.

Маррити спросил, зачем привязывать их с Шарлоттой к полу. Ему ответила Шарлотта:

– Мы ведь все не то чтобы союзники.

– Она верно говорит, – согласился Малк, защелкивая замок и, захлопнув задние двери, пошел к кабине.

Внутри набирающего скорость фургона пахло землей и цветами, и Маррити догадался, что машина служит флористу, когда не используется Моссадом. К счастью, кто-то догадался бросить на фанерный пол пару одеял. Было удобнее растянуться на них, лежа на полу, чем пытаться усидеть спиной к стене, вытянув привязанные к кольцу ноги.

Маррити, заботясь не только о себе, но и о Шарлотте, вытянул шею, заглядывая вперед. Лобовое стекло было ненамного светлее, чем тьма вокруг, и только мелькающие мимо фонари освещали полукруглые полосы на пыльном стекле. Над подголовником водительского кресла Маррити видел макушку Малка. Двигаться они почти не могли, даже вытянувшись изо всех сил, Маррити не достал бы до спинки водительского кресла.

Чтобы перешептываться, проще всего было лечь лицом друг к другу и обняться – так их не раскачивало взад-вперед. За спиной Шарлотты, у нее на поясе, Маррити нащупал револьвер.

– Надеюсь, с Дафной ничего не случится до нашего приезда, – шепнул Фрэнк. Он помнил, что повторяет это не в первый раз, и виновато улыбнулся, хотя в кромешной тьме фургона Шарлотта не увидела бы его улыбки, даже если бы могла видеть. – Надеюсь, дышу на тебя не слишком противно.

Шарлотта легонько коснулась губами его губ.

– Твое дыхание пахнет «Канадиан Клаб», – прошептала она. – Я люблю этот запах. С Дафной все хорошо. Это тебя они хотят убить, но этого мы им не позволим, – он чувствовал, как она дрожит в его объятиях. – Может быть, они обменяют ее на меня.

– Мы ее спасем. А Моссад изменит прошлое, как тебе нужно.

– Но сейчас они установили бомбу рядом с машиной времени. Когда доберемся до места, мне предстоит решить, могу ли я доверить им то, что обещал мне этот Мишел. Он ведь обещал, верно?

Маррити кивнул, покачиваясь в темноте, и подтвердил:

– Вроде как…

– У меня будет совсем другая жизнь. Я не встречусь ни с тобой, ни с Дафной, и это грустно. Я, наверное, так и буду служить в военно-воздушных силах. На самом деле в армии – в КРБ, Командовании разведки и безопасности армии США. Когда я была еще ребенком, они базировались в Форт-Миде, штат Мэриленд. И я не ослепну в 1978 году. И не сделаю… она не сделает… девочка, которой я стану, ничего не будет помнить о… о тех, кого я предала. Я могла бы убить себя, но все то, что сделала, так и останется сделанным, Шарлотта выдохнула. Ее дыхание тоже пахло виски.

Маррити пальцами расчесал ей волосы, наткнулся на дужку очков.

Шарлотта обняла его и прижалась лбом к ключице.

– А может быть, – зашептала она ему за пазуху, – я решу, что Моссад не захочет или не сумеет мне помочь, и просто позволю Весперсу меня стереть. Тогда мы тоже с тобой не встретимся.

Фрэнк открыл рот, но она приложила палец к его губам. Откинула голову назад и в полный голос спросила:

– Далеко еще до Палм-Спрингс?

Сквозь влажный листок бумаги у себя на животе Маррити чувствовал ее сердцебиение.

– Сорок минут, – откликнулся Малк.

Рука Фрэнка задержалась у нее в волосах, а когда Шарлотта опустила голову, он поцеловал ее в губы.

– Через какой-нибудь час мы все можем умереть, – шептала она, прижав рот к его губам, – или даже хуже.

Он чувствовал, что ее губы улыбаются, целуя его.

– Твое сердце бьется как сумасшедшее.

Они снова поцеловались, и в фургоне, несущемся в темноте по автостраде номер 10, еще долго не слышалось шепота.

За рулем второго фургона сидел Лепидопт. Пассажирское кресло занял Мишел. Задние фары фургона, который вел Малк, словно застыли на полосе автострады в ста ярдах впереди, а мир проносился за окном, и ветер свистел в оконной щели, куда Лепидопт выставил локоть лежащей на руле левой руки. Фургон принадлежал саяну, который в нем и жил вместе с кошкой, поэтому внутри кисло пахло кошачьим туалетом.

– Как бы ни прошла эта встреча, – говорил Мишел, – и эта дурацкая затея с обменом девиц, сегодня утром ты выполнишь полученные приказы. Я постараюсь разобраться, что представляет собой эта сингулярность в башне, и, если будет возможность, передам тебе по рации, чтобы ты включил это в рапорт. А ты воспользуешься машиной, чтобы перескочить в 1967 год. Как только я передам все, что узнаю, или при первых же признаках каких-то проблем, ты сразу стартуешь. Ты же слышал, как дух Эйнштейна рассказывал, что надо делать?

– Слышал, – подтвердил Лепидопт.

– И вещь, которая перенесет тебя, у тебя с собой?

Мишел имел в виду засушенный палец Лепидопта, так и лежавший у него в кармане в коробочке из-под шоколада «Фликс». В 1928 году Эйнштейн отправлялся к своему месту назначения в прошлом, используя разрывную пулю, – Лепидопту такой талисман казался более пристойным.

– С собой.

– Чувствуешь, где находятся две твои цели – стеклянные пластины? Их уже должны были установить.

Лепидопт попытался направить сознание вовне, прорываясь сквозь алкогольный дурман к одной пластине замасленного стекла на горе Уилсона, и к другой – в Долине Смерти. Ощущения были самыми смутными.

– Нет, – сказал он.

– Ну, чтобы ощутить их, вероятно нужно выйти из тела. Надеюсь, ты еще не разучился создавать свою астральную проекцию! Во время учебы у тебя были хорошие отметки.

– Да ну? Я все это ненавидел.

Вспомнив, как он невесомо парил под потолком, глядя с другого конца комнаты на свое обмякшее на диване тело, Лепидопт нервно заерзал на сиденье.

– Если, предположим, все получится, – продолжил он, – должен ли я, по-вашему, сообщить Иссеру Харелю в 1967 году, что в обмен на помощь мы согласились подправить кое-что в прошлом Шарлоты Синклер?