иллюминатор. Снижаясь, самолет вошел в слой облаков, и красивая картинка за стеклом сменилась тускло-серой пеленой.

Грохот под полом не прекращался. Когда приземлились в Шенноне, оказалось, что в багажном отделении плохо закрепили костыль. Его возили с собой, чтобы цеплять самолет к тягачу и тащить борт до стоянки. В Шенноне из самолета никто не выходил, заправка прошла штатно, как для обычного рейса «Аэрофлота» Москва – Вашингтон. Когда костыль закрепили, пилоты включили взлетный режим и рванули дальше.

Увы, то, чего Евгений Максимович боялся больше всего, случилось, когда большая часть пути от Ирландии до Вашингтона осталась позади. В районе канадского Ньюфаундленда ему позвонил вице-президент США Гор и сообщил, что президент Клинтон принял решение начать бомбардировку Югославии. Объяснил тем, что все способы принуждения югославского президента Милошевича к миру исчерпаны.

Когда разговор закончился, Примаков мысленно поблагодарил Гора, что тот не стал ждать, когда он долетит до Вашингтона. Позвонил ровно в той точке Атлантики, из которой самолет мог без риска остаться с пустыми баками вернуться в Ирландию. Премьер пригласил в свой салон самых близких людей и командира корабля. Сказал, что принял решение развернуть самолет над Атлантикой и вернуться в Москву.

Реакция оказалась такой, какую он ждал. Первым позвонил председатель ФСБ Сергей Степашин. По закрытой связи они могли говорить свободно – бывший и нынешний руководители наследницы Комитета государственной безопасности Советского Союза – ФСБ России. Примаков занимал эту должность вплоть до второго избрания Ельцина президентом, и уже три года на его месте работал Степашин. Оба были посвящены в «План Андропова» по сближению с США, и вот… Договорились встретиться и обсудить сбой в программе немедленно, по возвращении Примакова в Москву.

Встречаться в ресторане, как практиковалось раньше, премьер-министр не хотел. Уж больно хорошо он был знаком, как говорят, широкой публике. Ехать на Лубянку тоже нельзя – доложат Ельцину, и тот завибрирует. Какие могут быть секретные дела у премьера с руководителем госбезопасности? Примаков решил собрать всех в «лесу» – ясеневской штаб-квартире Службы внешней разведки, знакомой ему еще с момента строительства здания. Вот и сегодня – получить от зарубежной агентуры последние данные о бомбардировках Югославии было совершенно необходимо. А где, как не в «лесу»? По этой же причине его всегда тянуло сюда. Он ощущал здесь незримую связь со всем миром, некие нити, дергать за которые могли лишь несколько человек во всем мире. Сказывалось и первое – журналистское – образование. Почти все знаменитые советские журналисты-международники всегда были рядом или внутри «ЧК». А уж правдисту Примакову – сам Бог велел.

В свой бывший кабинет на семнадцатом этаже «книжки», от которой отходил пятиэтажный корпус в виде латинской буквы «Y», он попал на персональном лифте. В кабинете ждал Сергей Степашин и скандальный генерал-майор Олег Калугин, которого то лишали звания и орденов, то восстанавливали. Постороннему человеку его присутствие показалось бы странным. Но только не Примакову и Степашину, верным «андроповским соколам», знавшим о ключевой роли Калугина в многолетней игре спецслужб Советского Союза, России и Соединенных Штатов.

– Здравия желаю, товарищи генералы! – приветствовал их Примаков с улыбкой, и они пожали друг другу руки. – Долго говорить нам нечего. Понятно, под удар поставлена конечная цель Юрия Владимировича – сближение России и США. Но, представьте, приземляюсь я в Вашингтоне, улыбаюсь, а в это время на Белград летят «Томагавки»?

– Понятно, это недопустимо. Означало бы полную потерю лица. Но как такое развитие балканского кризиса могли допустить в ЦРУ? На мой взгляд, это нарушение всех договоренностей. – Степашин подошел к окну.

– Они их давно нарушили. Согласитесь, и Горбачев переигрывал с уступками американцам, и Ельцин. Так чего ж не воспользоваться? – продолжил премьер. – Но интуиция подсказывает мне, что президент Клинтон решился на бомбардировку Белграда, чтобы заглушить скандал с Моникой Левински. Значит, это тактический ход, стратегия будет обязательно продолжена по линии «Андропов – Хелмс».

– Говорят, Хиллари бьет его бейсбольной битой, – засмеялся Степашин, – во всяком случае, от персонала Белого дома в сторону диппредставительств расходятся именно такие слухи.

Председатель правительства отметил про себя, что Степашин не может оторваться от вида из окна. Когда-то в начале девяностых, когда Ельцин назначил его директором СВР, он тоже стоял на этом месте часами. Смотрел с высоты на кроны деревьев, такие разные летом, осенью и зимой. При сильном ветре зеленые и желтые волны листьев разбегались от огражденной стенами проволоки территории «аквариума» в сторону Хованского кладбища или к жилым домам Ясенева. Когда-то Евгения Примакова наводило на философские размышления это марксистское единство и борьба противоположностей – жизни и смерти. Когда почти десять лет назад не стало Советского Союза, он безуспешно отгонял от себя грустные мысли. Сегодня верх брала жизнь. Но почему так задумчиво, как и он раньше, смотрит вдаль его сменщик генерал Степашин? Возможно, представил себе, как в это время крылатые ракеты взрывают дома и мосты в Белграде, а он сидит сложа руки? Но не объявлять же войну Америке!

– Сергей, ты ухватил самую суть, – Примаков подошел к генералу Степашину. По Московской кольцевой дороге шел плотный поток машин. Над дорогой летел пассажирский самолет – шел на посадку во Внуково. Премьер продолжил: – Юрий Владимирович Андропов и задумал свой план, чтобы уменьшить опасность атаки ракетами средней и малой дальности, к примеру, по Ясеневу. Михаил Сергеевич, как вы знаете, сократил все средства доставки наших крылатых ракет к американским военным базам в Европе. И что прикажете нам делать? Чем ответим?

Евгений Максимович не праздно задавал этот вопрос. Президент Ельцин пребывал в постоянной прострации, ему было не до Югославии. Ответственность ложилась на премьера.

– Олег Данилович, – Примаков повернулся к сидящему в кресле у журнального столика Калугину, – это теперь ваша задача.

– Что вы сказали?

Генерал Калугин не вмешивался в разговор двух больших людей и почти уснул. Давно ему не было так спокойно, он ощущал себя в защитной скорлупе. Не надо было строить из себя протухший «прожектор перестройки», тупого генерала КГБ, которому сегодня все не нравится.

– Хотел сказать, что вы должны стать нашим секретным оружием на Американском континенте. Спящим агентом, готовым в любой момент проснуться и нанести удар в самое сердце противника.

– Евгений Максимович, готов вылететь немедленно и взорвать Белый дом. Готов соблазнить Хиллари Клинтон и вывезти ее в Москву в картонной коробке через погран-посты на российско-финляндской границе. Могу придумать другие способы. Только давайте скорее что-то делать. Я спиваюсь от безделья. Мне надоело корчить из себя диссидента. Я уже стар.

– Как говорил Леонид Ильич Брежнев, глядя на себя