Далее Михаил Николаевич говорил, что, наоборот, можно рассчитывать на дальнейшее обострение внутрипартийной борьбы. Я не исключаю возможности, сказал он, в качестве одной из перспектив, что в пылу и ожесточении этой борьбы страсти и политические, и личные разгораются настолько, что будут забыты и перейдены все рамки и границы. Возможна и такая перспектива, что рука фанатика для развязывания правого уклона не остановится и перед покушением на жизнь самого тов. Сталина…

У Мих. Ник., возможно, есть какие-то связи с Углановыми, возможно, с целым рядом других партийных или околопартийных лиц, которые рассматривают Тухачевского как возможного военного вождя на случай борьбы с анархией и агрессией. Сейчас, когда я имел время глубоко продумать все случившееся, я не исключу и того, что, говоря в качестве прогноза о фанатике, стреляющем в Сталина, Тухачевский просто вуалировал ту перспективу, над которой он сам размышлял в действительности».

Похожие показания дал и друг Какурина Иван Троицкий.

Дело кончилось, опять же, очной ставкой в присутствии Сталина, где оба арестованных повторили те же показания.

В тот раз история завершилась ничем. Тухачевского решили не трогать. Но что тут важно: еще в то время он заговорил о военной диктатуре как некоей «высшей ступени». Далеко не каждую голову посещают подобные мысли. И об убийстве тоже — в таком контексте такие предположения просто так не делаются…

Досье: знаковые фигуры.

Счастливая звезда Наполеона Бонапарта

Более всего сказалась в его жизни вера в «свою звезду», в ниспосланную невесть откуда удачу. В «своей звезде» Наполеон был с какого-то момента непоколебимо убежден. И всю свою жизнь слово «судьба» (Fortune) писал он с большой буквы.

А. Щербаков. «Как стать великим»

Наполеон Бонапарт, будущий император Франции, родился 15 августа 1769 года на острове Корсика в городе Аяччо, в семье бедного дворянина, адвоката Карло Бонапарте, где, кроме него, было еще двенадцать детей. Десяти лет от роду его отдали в военное училище в городе Бриенне. В шестнадцать лет, став подпоручиком, он отправляется служить в артиллерийский полк в городок Валанс. Большую часть и без того нищенского жалованья он отсылал семье, оставшейся к тому времени без кормильца — так и прозябал до 1789 года, когда во Франции началась революция.

Всю свою жизнь Наполеон страстно любил армию. С самого начала он был на службе чрезвычайно усерден. По собственному почину, считая, что командир должен уметь все, он выполняет солдатскую работу — чистит лошадей, орудия. Все свободное время посвящает самообразованию, читает книги по самым разным областям знания — физике, математике, истории… Любит играть в карты — но не в интеллектуальные игры, а в… очко — эта игра была популярна и в тогдашней Франции не меньше, чем в России 20-х годов. Игра, где все зависит от удачи…

Впрочем, как бы подпоручик Бонапарт ни выполнял свои обязанности, больших перспектив это ему не сулило. Успех по службе во Франции того времени определялся происхождением, деньгами и связями, других путей не было. В лучшем случае дослужился бы до майора.

И тут грянула революция. Понимая, что от службы под королевскими лилиями ждать нечего, он без колебаний примкнул к революционерам, более того, к самому левому крылу — якобинцам, малопопулярным в то время ультрарадикалам. В прежнем обществе он сразу стал отверженным, а в случае победы роялистов его ждала неизбежная смертная казнь. Однако он — в первый раз, но не в последний — поставил на карту все. И в конечном итоге ему выпало именно «двадцать одно».

Побывав на родине, Наполеон в 1792 году возвращается во Францию. К тому времени революционная армия находилась в жестоком кризисе: у нее были солдаты, но почти не было офицеров. Подпоручик-корсиканец получает назначение, о котором в обычных условиях не мог бы даже мечтать: командовать артиллерией в войсках, осаждавших занятый роялистами Тулон. Там он берет командование на себя — и удачно: после трех дней артобстрела и двухдневного отчаянного штурма город взят. Наполеон сам ведет солдат в атаку, получает штыковую рану и громкую славу — но ненадолго.

Революция терпит поражение, к власти приходит так называемая Директория — нечто вроде Временного правительства в России, только еще хуже. Отсидев некоторое время в тюрьме, он выходит на свободу, но оказывается без работы. Ему предлагают командование пехотной дивизией, подавляющей восстание в Вандее, — эти войска получили прозвище «адских колонн» за совершенно запредельную жестокость. Однако стать карателем Наполеон отказывается и остается на половинном жалованье, всеми забытый.

И тут судьба второй раз улыбается Наполеону Бонапарту. В сентябре 1795 года роялисты поднимают восстание в Париже. Несколько десятков тысяч человек направляются штурмовать дворец Тюильри, где заседает Директория. Правительство к тому времени ненавидела вся страна, войска также не горели желанием защищать их. И тут кто-то вспомнил о молодом республиканском генерале. Наполеон не испытывает каких-то особенных симпатий к этому правительству — публика была на редкость мерзкой. Позднее он говорил о мятежниках: «Если бы эти молодцы дали мне начальство над ними, как у меня полетели бы на воздух члены Конвента!» Но позвали его другие, и Наполеон выступил на их стороне.

Солдат у него почти что не было, и тогда он — впервые в мире — решил применить артиллерию в уличных боях. Он приказал выкатить пушки на мост через Сену и разогнал повстанцев картечью. Теперь уж и новая власть — поневоле — тоже заметила генерала Бонапарта. В полном соответствии с его желанием, его назначили командующим французской армией, воевавшей в Италии, в Сардинском королевстве, которое входило в антифранцузскую коалицию. Кроме мелких итальянских государств, в коалиции участвовали Англия, Австрия и Россия.

Наполеону досталась армия, укомлектованная революционным сбродом, сидящая без финансирования, голодная и раздетая, к тому времени уже больше похожая на банду, — но это была армия, с солдатами Бонапарт всегда находил общий язык. Труднее было найти его с командованием. Возглавляли Итальянскую армию тогдашние «военспецы» — генералы еще королевских времен, к тому времени одержавшие несколько побед. И, что было особенно неприятно, высокие и громогласные (а Наполеон был росту очень и очень небольшого). Нового начальника они ни во что не ставили.

В этой ситуации победить можно было только психологическим «наездом». И у Наполеона это блестяще получилось. Он пригласил генералов к себе в палатку, предложил сесть, снял шляпу. Генералы тоже сняли головные уборы. И вдруг во время разговора Наполеон надел шляпу снова и посмотрел на генералов — так, что они сделать того же не посмели.

Кстати, именно тогда будущий император сказал свою знаменитую фразу. Адресовалась она Ожеро.

— Генерал, вы ростом выше меня ровно на одну голову. Но если вы будете мне грубить, то я немедленно устраню это отличие.

Кроме того, он всерьез взялся за снабжение, расстреливая без пощады воров-интендантов. Однако положение армии это улучшило мало — основные казнокрады сидели в Париже. Тогда Наполеон сказал: