— И эти доспехи сойдут, — сказал Ратиша. — Князю незачем махать мечом.

Шлем Гостомысл только примерил, но надевать не стал.

— Глупости говоришь Ратиша, — сказал Гостомысл. — Князь не кукла, а первый воин в дружине.

— Прости, князь, — проговорил Яромир, — ты пока молод; ты не виноват в этом; и никто не виноват, так уж бог устроил наш мир; но лет через пять ты будешь лучшим воином в дружине, это точно! Обещаю!

Закончив надевать на князя доспехи, боярин окинул его изучающим взглядом и поморщился.

— Чего не нравится? — спросил Гостомысл.

— Больно бедные доспехи. Не подобают княжескому достоинству, — сказал, вздыхая, Яромир. — Но, прости, князь, мы же не знали, что ты пойдешь с нами, поэтому пришлось взять доспех обычного воина.

Гостомысл улыбнулся и проговорил:

— Ты, боярин, не тоскуй: князь — воин; поэтому то, что достойно обычного воина, то достойно и князя.

Боярин бросил уважительный взгляд на юного князя и сказал:

— Поверь мне, князь, ты обязательно будешь первым воином.

Между тем расстояние между славянскими стругами и неизвестным судном сокращалось медленно, и Гостомысл нетерпеливо крикнул кормчему:

— Ерш, что так медленно идем? Ускорь ход!

— Они тоже идут на парусах и веслах, — ответил Ерш.

— Однако не хотят, чтобы мы их догнали, — многозначительно проговорил Яромир.

— Потому что это не купцы, — вмешался в разговор Ратиша, — я не вижу знамени на мачте.

— Но ведь было же знамя на мачте, — сказал Гостомысл.

— Наверно, увидев нас, они его опустили, — сказал Яромир.

— Испугались, что ли? Рыбаки, может быть? — сказал Ратиша.

— Не, корабль точно — военный. Нос высокий. Со звериной головой. Да и зачем купцу опускать знамя при встрече с другим кораблем? — сказал Яромир.

Ратиша проговорил:

— Сомнения нет — это военное судно данов. Наверно, тоже разведку ведут, раз таят свой флаг.

— Разведку надо уничтожить. Готовьтесь к бою, — жестко проговорил Гостомысл.

Он надел шлем. Выдвинул меч из ножен, провел взглядом по лезвию, на зеркальной поверхности которого отразилось синее небо, и отдал приказ:

— Сигнальщик, дай сигнал к бою!

Сигнальщик дунул в рог, издав тревожную мелодию.

— У нас второй струг отстает, — вдруг с тревогой сообщил Ерш.

В запале погони Гостомысл упустил из виду второй струг. Он взглянул назад. Второй струг действительно сильно отставал. Над волнами только белел парус.

Яромир пояснил:

— На струге Ростиха меньше гребцов, поэтому и отстают.

Гостомысл отметил в уме, что из-за отставания второго струга, когда они догонят данов, им придется драться на равных. Это был не самое лучшее начало боя, однако он не смутился.

— Мы свяжем данов боем. А там и второй струг на помощь подойдет! — уверенно сказал он.

Чтобы догнать неизвестное судно, гребцам пришлось выложить все силы, но это дало результат: вскоре стали видны не только щиты на бортах, но и встревоженное лицо предводителя данов на носу военного судна.

В очередной раз он бросил взгляд на княжеский струг и, очевидно, поняв, что от погони не уйти, что-то крикнул, и тут же на мачте взвился датский флаг.

У борта начали выстраиваться лучники.

— Ага! — сказал Гостомысл и потер ликующе руки. Он чувствовал себя словно кот, встретивший здоровенную крысу: и радостно, что попалась; и тревожно — а вдруг не справится.

— Приготовиться лучникам, — стараясь сдерживать себя от волнения, проговорил звонким голосом Гостомысл.

Яромир повторил его приказ, Гостомысл увидел, как лучники выстраиваются вдоль борта. У бортов тут же разожгли в горшках огонь, и вверх потянулся горький дым.

Гостомысл взглянул в синее безоблачное небо.

— Хороший день, — сказал он.

— В такой день и умирать не хочется, — сказал Ратиша.

— Мора не выбирает, кому и в какой день умирать. Верь в свою удачу, и ты не умрешь, — сказал Яромир, и, слегка улыбнувшись, добавил: — Сегодня.

— Ладно, — сказал Ратиша. — Не важно, когда ты умрешь, все равно ведь попадешь в рай.

— Не болтай попусту. Не наводи тоску на мысли, — недовольно сказал Гостомысл.

— Я это, чтобы тебе страшно не было, — сказал Ратиша.

— Мне не страшно. Это ты испугался, — сказал Гостомысл.

— Айв самом деле мне страшно. Первый раз, когда бился с данами на ладье Медвежьей лапы, не было страшно, а сейчас почему-то страшно, — сознался Ратиша, вынимая меч из ножен.

— Так со всеми бывает. Первый раз не страшно, а на второй поджилки трясутся, — сказал Яромир и подал знак лучникам.

Лучники опустили в горшки концы стрел и зажгли обмотанную вокруг наконечников просмоленную паклю.

— А на третий раз будет страшно? — спросил Ратиша.

— Не бойся, если сейчас наделаешь в штаны, то потом будешь думать только о том, чтобы это не повторилось, — с улыбкой проговорил Яромир.

Ратиша невольно провел рукой по штанине и проговорил:

— Не дай бог! Лучше умереть, чем опозориться!

Со струга противника также потянулся сизый дым.

— Лучники, приготовьтесь, стрелять по моей команде! — предупредил Гостомысл, опустил забрало шлема и поднял руку с мечом.

Вражеский предводитель тоже поднял руку, и лучники подняли луки с горящими наконечниками стрел.

— Они тоже хотят стрелять, — с тревогой сообщил Ратиша, поднял тяжелый щит и поставил его впереди Гостомысла.

— А ты как думаешь, — угостят нас кренделями? — сказал Гостомысл.

Ратиша покосился на него.

— А ты смелый, — сказал он.

Щит заслонил Гостомыслу обзор вражеского корабля, и он его нетерпеливо отстранил в сторону.

— Не мешай, — сказал он.

— Сдаваться без боя они явно не собираются, — сказал Ратиша.

— Не собираются, — сказал Гостомысл, думая о том, что теперь следует проявить выдержку: если пустить стрелы слишком рано, то стрелы могут не долететь до вражеского судна и без всякой пользы упасть в воду. Ответный выстрел же противника будет намного удачнее. Если слишком затянуть, то противник первым всадит в тебя горящие стрелы, тем самым ослабив ответный удар.

— Князь, пора! — взволнованно крикнул Яромир.

— Погоди-ка еще немного, — пробормотал Гостомысл.

— Пора, князь, опаздываем! — болезненно вскрикнул Яромир, и, подтверждая его опасение, с судна данов взвились стрелы.