Я записала демо «Oh Bondage! Up Yours!» еще до X-Ray Spex в 1975 году. На этом демо играет Гэри Мур![210]

Не знаю, что с этим потом было. Гэри был потрясающим гитаристом. Та версия была немного блюзовой, но не в прямом смысле — она была слишком изощренной. Когда я сформировала X-Ray Spex, мне захотелось сделать эту вещь более сырой. Я посчитала, что будет лучше, если она будет более короткой и быстрой.

Баджи:

Spitfire Boys существовали всего лишь несколько месяцев, но было ощущение такое, словно прошло уже несколько лет. Нами заинтересовались RKO Records — они, как и все остальные, хотели издать сингл какой-нибудь панк-группы. Это были наши две минуты славы. Мы записали пластинку, но не могли ее даже продать! На нашем последнем концерте в Eric's мы швыряли их в толпу со сцены: «Берите! Нам они больше не нужны!» (Смеется.)

Именно после этого Big In Japan решили стать более серьезной группой. Билл Драммонд был очень амбициозным парнем. Он хотел замутить настоящую группу. Легенду!

Spitfires свернули свою деятельность в 1977 году, в декабре, потому что к тому моменту басист Пит Гриффитс захотел стать издателем журнала — ему хотелось стать Уильямом Берроузом. Мне кажется, Холли сам был увлечен гомосексуальной иконографией и фантазиями Берроуза. Я вошел в состав Big In Japan, и тогда мы стали нормально репетировать: я, Йен Броуди и Билл Драммонд. Мы каждый день ездили в Eric's и работали над песнями. Время от времени с нами работала над своими песнями Джейн. Шесть месяцев мы работали над вещами. Лейблы нам отказывали — все шло не так, как нам хотелось. Мы как-то выдохлись. В Big In Japan работали люди, которые впоследствии добились популярности, в группе было много драйва, и, помимо всего прочего, она была плодородной почвой для остальных.[211]

Мы записали наш ЕР и решили, что с нас достаточно. Мы отыграли наш последний концерт на Мэтью-стрит. Нам было хорошо, и мы сказали, что больше этим не занимаемся.

Рутс — революция рабочего класса, обещанная панком, быстро осуществлялась. Вдохновленный первоначальным взрывом панка и его DIY этикой сформировался целый новый пласт групп. Вторая волна панка, подхватившая эстафету в 1977 году, была в основном более жесткая по саунду и в куда меньшей степени интеллигентская по сравнению с первой волной. Во главе этой волны стояли такие группы, как Sham 69, Angelic Upstairs, Menace, Members, Cockney Rejects и Ruts. С этим можно спорить, но группы этой второй волны исполняли изначальное пророчество панка. Это был настоящий звук улиц и выступления выходили из-под контроля. Это варево было изрядно приправлено политикой, что вызывало периодические очаги возгорания.

Деко:

Вторая волна была куда больше первой. Первая волна была студенческой. Это был не настоящий панк. Это была музыка богатых ребятишек. Вторая волна была куда более жесткой.

Сегс:

Я познакомился с Раффи, ударником Ruts, в магазине импортных пластинок фанка, что около Виктории, в 1976 году. Я покупал фанк и пластинки таких групп, как Parliament. На тот момент у меня еще были длинные волосы. Он играл в группе Hit and Run. Как-то я зашел к нему и увидел на нем самодельную футболку Ramones. Я спросил: «А кто они такие?» И он поставил «Beat On The Brat». Я подумал: «Охренеть! Потрясающе!» Потом вышел сингл «Anarchy in the U.K.», и мы катались по Лондону, слушая «Spiral Scratch». Я стал тусоваться с группой, и когда они перетасовывали состав, я к ним присоединился, хотя мне для этого пришлось постричься! Дело было дома у Пола Фокса — Малкольм набил огромную трубку черным гашишем, и мы сделали по здоровенной дороге кокаина.[212]

Они сказали: «Ты прошел прослушивание», — пока я вращал глазами от прихода!

Мы оформились как панк-группа. У Малкольма с Фокси уже были такие песни, как «Lobotmy», «Out Of Order», «Rich Bitch», «Stepping Bondage», «I Ain't Sofisticated» — примитивный панк-трэш в очень хорошем исполнении. Раффи был отличным ударником. По-настоящему. Мы играли и в Roxy, и в Vortex. Мы, конечно, не дотягивали до уровня Roxy. На нас смотрели как на представителей второй волны панк-рока.

МикиГеггус(Cockney Rejects: гитара):

Мы всегда со стороны наблюдали за тем, что происходило в панке. Мы терпеть не могли панк-тусовку. После концертов мы возвращались в Бридж Хаус, что в Вест Энде, и слушали доморощенные панк-группы вроде Tickets. Бридж Хаус был важным местом. Там для нас все и началось.

Панки были настоящим аппер-классом, практически все. На что только ни шел Берни Роудс, чтобы скрыть их мидл-классовое происхождение. Иногда это доходило до абсурда. Они говорили правильные вещи и делали отличную музыку, но все это напоминало Джаггера с его «Street Fighting Man». Сомневаюсь, что Джаггер когда-либо дрался в своей жизни.

Когда я впервые услышал «New Rose» Damned, мне просто крышу сорвало. Я подумал, что это отличная роковая песня. Вскоре стало понятно, к чему все это шло, что само по себе здорово, особенно когда тебе семнадцать-восемнадцать лет. Поначалу я несколько раз был на концертах Damned. Винс ездил на концерт Pistols, когда они выступали как SPOTS.[213]

Еще мы ходили на концерты Nazareth и Skids, когда те только начинали — они были отличной группой, просто охренительной. Они и сегодня получше многих будут.

Джимми Перси:

Наш первый концерт Sham 69 был просто ужасным. Казалось, каждый долбанный придурок меня преследовал. Но, пожалуй, это были самые лучшие времена в моей жизни, те первые выходы на сцену, когда я тусовался с Марком Перри и Дэнни Бейкером, Тони Парсонсом и Джулией Берчил и прочими. Те ранние деньки были отличным временем, потому что все, с кем я общался, были со мной на одной волне, и мы росли вместе со скоростью света.

Марк Перри видел, насколько честными мы были. И я не пытался продать себя как рок-звезду. Мне еще помогло то, что большинство ребят было из южного Лондона — Тони Парсонс, Марк, Дэнни Бейкер — и они повлияли на NME.