Однако лестница кончилась, и перед гномами открылся длинный сводчатый коридор; они зашагали по нему. Шли молча, лишь спереди время от времени раздавались негромкие голоса Глоина и Двалина, обменивавшихся короткими непонятными фразами. Фолко теперь шагал предпоследним — оглянувшись, Бран вдруг нахмурился и пропустил хоббита вперёд. Вскоре они миновали первую развилку; в свете факелов Фолко увидел уходящую одним маршем вверх, другим вниз лестницу; в глубине за ней угадывались смутные очертания новых коридоров. Вскоре они миновали лёгкий, но ощутимый поток прохладного воздуха — Фолко вспомнил, что в скалах над Морией были прорублены многочисленные вентиляционные шахты. Пока они шли путём отряда Хранителей; памятуя описания Красной Книги, Фолко удивился, почему на их пути не встречается так испугавших тогда Перегрина трещин. Временами откуда-то снизу доносился плеск воды, текущей в невидимых штреках: один раз они миновали настоящий мост, переброшенный через глубокую пещеру, потолка которой не достигал свет факелов. Из черноты с обеих сторон несло непонятным, не особенно приятным запахом; от слуха хоббита не укрылись промелькнувшие в неразборчиво произнесённых Глоином словах тревожные нотки.

Как и предсказывала Красная Книга, тоннель сделал плавный поворот и ощутимо пошёл под уклон, начав вдобавок ветвиться. Теперь они шли медленнее; Фолко заметил, что морийцы впереди стали чаще задерживаться на развилках, а замыкавший цепочку Бран время от времени делал пометки на стенах. Сам хоббит, хотя его соплеменники и привыкли к подземной жизни, давно бы пропал в этом нескончаемом лабиринте, он с трудом удерживал в сознании направление — сперва они шли на север, теперь стали всё круче забирать на восток.

Невольно сравнивая увиденное в скупом свете смоляных факелов с вычитанным в Красной Книге, Фолко лишний раз убеждался, какую же бездну труда и старания вложили гномы, чтобы заделать все расщелины, выстлать полы гладкими плитами и превратить когда-то мрачные пещеры в сверкающие горными кристаллами на потолках залы. Они миновали целую их череду, штук пять, совсем одинаковых, на неискушённый хоббичий взгляд; неожиданно отряд свернул из широкого коридора и стал взбираться по крутой лестнице. Они сошли с пути Хранителей и теперь поднимались вверх.

Подъём длился долго. Составленная из многих маршей, лестница извивалась в теле горы; от каждой площадки брали начало новые и новые переходы, узкие и извилистые. Груз за спиной хоббита, казалось, на глазах прибавляет в весе; глаза заливал едкий пот, лямки врезались в плечи; хоббита внезапно шатнуло в сторону, и он понял, что далеко сегодня не уйдёт.

Однако гномы заметили это и тотчас объявили привал. Они устроились на одной из площадок, от которой отходил и скрывался в непроглядной темени неширокий, грубо отделанный коридор. В нескольких шагах за площадкой он сворачивал; свет факелов озарил серую поверхность скруглённых у пола и потолка стен. Глоин и Дори пошли на разведку; вскоре они вернулись, и мориец выглядел довольным.

— Мы попали как раз туда, куда нужно, — сказал он, присаживаясь. — Это одна из лестниц, идущих с Первого Яруса на Седьмой. Седьмой Ярус был жилым, как и Шестой. Морийские Копи начинаются под Первым. А эти площадки, мимо которых мы проходили, — это ответвления к складам. Нам нужно подняться на Седьмой Ярус и добраться до Летописного Чертога — он теперь рядом с могилой Балина, сына Фундина.

Фолко попытался сообразить, где же это, но не смог; по Красной Книге выходило, что Хранители добирались до Летописного Чертога целых два дня; они же пока идут лишь несколько часов.

Наступила тишина. Откровенно говоря, хоббит ожидал каких-нибудь торжественных, подходящих случаю фраз от Торина, Глоина или Хорнбори; однако гномы лишь сбросили с себя тюки, разлеглись, у стен и закурили. Фолко вертелся от нетерпения, а его спутники, казалось, вошли не в великое Морийское Царство, Казад-Дум на их языке, а в захудалый постоялый двор где-то между Пригорьем и Туманными Горами. Кто-то развязал и пустил по кругу свёрток с сушёными фруктами, кто-то откупорил флягу. Фолко уже приготовился спросить Хорнбори сам, что же помогло ему приоткрыть створки, как вдруг, случайно глянув вниз, в чёрную глубину казавшейся бездонной лестничной шахты, за краем трепетного света факелов он увидел медленно поднимающееся вверх голубоватое сияние, холодное, подобное неожиданно ожившей и полезшей вверх колодезной воде. В то же мгновение, забыв обо всём, он с отчаянным воплем слепо рванулся прочь, ничего не видя и не понимая. Его воля погасла; слепой, бесформенный ужас погнал его вперёд прежде, чем он смог понять, чего же, в сущности, испугался… Перед глазами мелькнули стены коридора; ещё несколько показавшихся чрезвычайно длинными мгновений — и он со всего размаху ударился грудью о каменную дверь, запиравшую проход. Ноги отказались служить ему, он обессиленно опустился на шершавый пол и сжался в комочек, закрывая руками голову. Чьи-то руки подхватили его, какие-то голоса перекликались вокруг — он ничего уже не мог осознать. Кто-то положил руку ему на лоб, и тут стало полегче; мелькающие с огромной скоростью бессвязные видения уступили место чёрным сводам морийского коридора и встревоженному лицу склонившегося над ним Торина.

— Да, снова что-то из Глубин, — отвечая на немой вопрос хоббита, быстрым шёпотом произнёс гном.

Ладонь Торина просунулась под затылок хоббита, так что теперь Фолко смог осмотреться. Панический ужас мало-помалу отступал, но руки Фолко по-прежнему тряслись. Он с трудом повернул голову. Глоин и Двалин уже распахнули дверь, о которую с разбегу ударился хоббит; за ней факелы скупо освещали просторное пустое помещение с низким потолком. Хоббит с трудом заставил себя перевести взгляд к лестничной площадке — вокруг него с оружием наголо сжались готовые к бою друзья, а на самом краю короткого коридора стоял Хорнбори, с высоко поднятым факелом в одной руке и опущенным топором в другой. Сияние исчезло, но ужас, остекленивший глаза оказавшегося рядом с хоббитом Малыша, не проходил так скоро.

Прошло немало времени, прежде чем они смогли оправиться от пережитого. Не вдаваясь в долгие разговоры, Глоин и Двалин скорым шагом повели их вверх по той же лестнице — Хорнбори шагал теперь последним, а все прочие гномы то и дело оглядывались на него с новым интересом, уважением и некоторой боязнью.

Они отсчитали почти три сотни ступеней вверх, когда лестница неожиданно кончилась. У хоббита подкашивались ноги, но он ни за какие сокровища не согласился бы теперь остановиться на отдых возле этого мрачного провала, куда уходила, скрываясь во тьме, бесконечная лестница. Они вышли в широкий и высокий проход, и, к своему величайшему удивлению, хоббит обнаружил, что мрак здесь не столь непрогляден и непроницаем, как на нижних ярусах. Просторную галерею заливал мягкий розовый свет заката; оказалось, что кое-где в скалах прорублены окна. Они двинулись по коридору на юг, как понял Фолко — вдоль самого края Морийских Скал. По левую руку то и дело попадались пустые залы, тянулись сплошной чередой каменные низкие двери, в самой галерее попадались искусно вырезанные из камня скамьи. Многочисленные двери оказались входами в жилые пещеры; отряд заглянул в одну из них.

Факелы осветили просторный зал с высоким потолком; искусно обработанные окаменевшие струи, свисавшие с потолка, казались сказочными чудовищами, вдруг высунувшими наружу свои поблёскивающие головы. Покрытые тонкой резьбой белые плиты резко выделялись на фоне серых с чёрными прожилками стен; высоко над дверью виднелось узкое стрельчатое окно. Вдоль стен тянулся ряд глубоких ниш; посредине стоял обширный каменный стол, его столешница была расколота, и большой кусок валялся рядом на полу. Ниши заполнял ворох брошенной впопыхах одежды вперемешку с инструментами, бадьями, сундуками, деревянными скамьями и стульями — изломанными, как будто кто-то в слепой ярости колотил ими о стены; глиняные горшки, стеклянная посуда превратились под чьими-то тяжёлыми ударами в бесформенное крошево; когда-то покрывавшие сундуки ковры были изрублены на мелкие кусочки, и тёмно-багровые лоскутья были разбросаны по всей пещере.