корчмах, но только вполголоса, чтобы не услышал кто-то из наемников Ястреба. Конрад знал, что она не его мать. Менестрели воспевали доблесть Ястреба не только на поле брани, но и в постели. Соня не испытывала неприязни к Конраду, потому что ее муж старел и ему нужен был сын.

Страна, представлявшая собой дикое, безумное лоскутное одеяло стихий и рукотворных горных крепостей, называлась королевством и набирала наемников для завоевания соседних стран. Провинция Вулканов простиралась во все стороны на расстояние дневного конного перехода и занимала бо́льшую часть тех земель, что считаются сейчас Северной Венгрией. Пестрые ландшафты включали суровые горные цитадели, глубокие тесные ущелья, неисследованные леса, травянистые равнины и озера, хранившие в себе отражение небес. Страна была прекрасна, хотя и сурова, но никогда не жила в мире. Редко случались ночи, когда факелы той или иной армии оборванцев не загорались на стратегически важных перевалах. Германские племена непрерывно затевали войны, и если Ястреб не сражался с ними где-то в отдаленных северных лесах, то сталкивался с ордами гуннов или наемниками какого-нибудь завистливого соседа.

Со временем Ястреб постарел, сделался медлительным, и враги совсем осмелели, пытаясь убить его. За три ночи до того путешествия в карете, вернувшись из новой крепости, которую Ястреб построил на восточных границах страны, где собирались для очередного набега отряды варваров, один из самых доверенных советников отца был пойман за тем, что подлил яд в бокал с вином. Ему вырвали из суставов руки и ноги, а искалеченное тело бросили замковым собакам. Такова участь всякого предателя.

Конрада Вулкана с младенчества готовили к войне. Науку стратегии ему преподавали такие полководцы, как Йожеф Агна и Эрнест Одноглазый, философ Бран Ласло учил его мыслить масштабами мира, а про множество дорог человека он узнал, сидя на коленях своего отца. Ему суждено было стать великим, как утверждал Ястреб. Его разум оттачивали непрерывно, как клинок только что вытащенной из огня рапиры. Даже сейчас, сидя в кресле с высокой спинкой за множество миров от раздираемой распрями Венгрии, он помнил главный урок, преподанный отцом: «Атакуй подобно ветру, как будто со всех сторон сразу. И не оставайся на том же месте, когда враг обернется, чтобы схватить тебя».

До происшествия с каретой Конрада лишь однажды посещали дурные предчувствия. Это случилось на праздновании его десятилетия в большом зале замка. Один из гостей привез ему в подарок цыганку, умеющую читать судьбу по ладони. В красноватых отблесках камина и факелов цыганка схватила его за запястье и нагнулась, чтобы лучше рассмотреть руку, жуя табак[64] беззубыми губами. Потом вдруг отшатнулась и спросила у него – через переводчика, поскольку сама она говорила только на грубом германском цыганском наречии, – с рождения ли растут у него эти волоски в центре ладони. Он кивнул, и она закудахтала, словно перепуганная курица. Потом снова схватила его за руку и добавила что-то еще, в переводе прозвучавшее так, будто бы она увидела большие и ужасные перемены, ожидающие мальчика в будущем. Его линия жизни, едва начавшись, исчезает под кожей и дальше проявляется в виде тонкой голубой нити, которая огибает большой палец и завивается вокруг запястья раз, другой, третий, и снова, и снова. Цыганка отказалась читать дальше, и ее спровадили с глаз долой, дав на дорогу каравай черного хлеба.

Но та сентябрьская ночь осталась самой значимой в его памяти – ночь ужаса и колдовства. Карета в сопровождении четырех всадников проезжала через перевал Сломанного Ключа, когда возница вдруг придержал лошадей. Один из солдат разглядел впереди крупные камни, что упали с нависающего уступа и перегородили дорогу. Лошади бешено забили копытами, возница попытался их успокоить, но тут из-за валунов и деревьев выскочили люди и набросились на всадников. Лошади заржали и встали на дыбы. Потом рванулись прочь, таща за собой карету, и тут в боковое окно заглянуло грязное лицо, разрисованное под ухмыляющийся череп. Лошади оборвали постромки, карета затряслась, сорвалась с дороги и полетела вниз по каменистому склону в холодные объятия горного потока.

Конрад открыл глаза и увидел, как темные фигуры в лохмотьях ломятся в карету через расколотую дверь. Отец и Соня лежали перед ним, словно две сломанные куклы, и он сразу понял, что они оба мертвы. Он попытался отбиться, когда твари ворвались внутрь, но одна рука плохо слушалась его, и неуклюжий громила, покрытый грязью и вшами, схватил его, словно кучу хвороста, и утащил в ночь. Остальные погнались следом, и Конрада несколько раз отбрасывали в сторону, пока твари дрались между собой. В конце концов его унесли в пахнущую смертью и паразитами пещеру далеко от перевала. Его бросили на землю, и только теперь Конрад сумел разглядеть лицо вампира и понял, кого видит перед собой. Это существо с длинными и грязными черными волосами и нечесаной бородой больше походило на животное, чем на человека. В его глазах сверкали красные и серебряные искры, с клыков капала слюна, а ногти загибались, подобно когтям. Вампир подошел к Конраду, подвывая от голодного нетерпения, набросился на него и присосался, как пиявка.

А следующей ночью Конрад Вулкан очнулся одним из немертвых.

Какое-то время он жил так же, как и все они, в череде глубоких, извилистых пещер, прорезающих горы, питаясь тем, что удавалось добыть, – в основном крысами и дикими кабанами, а иногда и сбившимися с дороги людьми. Он дрался, как зверь, за места для ночлега и еды, неоднократно терял и то и другое, но каждый раз вырывал себе новое место в глинистом дне пещеры. Со временем Конрад заметил, что некоторые из этих существ ходят за ним к ручью, где он смывал со своей одежды вшей и тараканов. Они с интересом наблюдали за ним и постепенно переняли его привычку. Многие из них порой бормотали что-то на странном языке, которого он прежде никогда не слышал, но большинство вообще никак не общалось между собой. Потом он научился объясняться кое с кем из них на грубом языке жестов и собрал себе охотничий отряд. И тут на него снизошло великое озарение. В конце концов, он же принц. Почему бы ему не стать королем с новыми подданными? Он разделил их на отряды добытчиков пищи, разведчиков и поддерживающих огонь и начал обучать общему языку. Дело продвигалось медленно, но спустя долгое время они стали доверять друг другу, считать себя братьями и сестрами ночи. Они расширяли свои охотничьи угодья, устраивали набеги на соседние, похищая детей, которые привносили в их сообщество дар юности и быстроты. В те