Когда ловлю в объятия, еще и вздрагивает.

– А ты не вспоминаешь? – выдыхаю ей в шею.

– Чарушин…

– Ладно, Чарушина… – хриплю, покусывая нежную кожу. – Похоже, самое время мне тебе делом напомнить... – подталкивая к кровати, четко о своих намерениях заявляю. – А к воспитанию детей вернемся после. Мы и так постоянно ими занимаемся. Дай перезагрузиться, пока спят.

– Хорошо, Тём… Давай… Давай перезагрузимся, любимый.

– Любимая, – довольно выдыхаю я. – Знаешь, что ты лучшая? На весь белый свет лучшая, Лиз. Моя.

– Это ты у меня лучший.

– Просто есть ради кого, родная… Для тебя хочу быть лучшим, – делюсь, как всегда, искренне. – Люто тебя, моя ты главная Чарушина. Никогда не остыну.

– И я, мой Чарушин… – шепчет, жарко прижимаясь губами. – Люто, Артем. Навсегда-навсегда.

– Навсегда.

Ерунда, что на дворе белый день. Едва наши тела сливаются, кажется, что солнце догорает. Весь мир меркнет и сжимается, оставляя нас в такой тесноте, что и дышать друг без друга невозможно. Перекачиваем кислород из легких в легкие.

Плывем на волнах безграничного блаженства.

Падаем, падаем, падаем… Чтобы в головокружительном подъеме взлететь высоко-высоко ввысь.

Туда, где уже давно все преграды прорваны. Туда, где все вершины накатаны. Туда, где и живет наша вечная любовь. Там распускаем крылья на полный размах.