– Заодно наши дети выучат французский как родной, – поддакивает он.

– И сколько их у нас будет? Ну, детей?..

Мой вопрос заставляет Бена замолчать на полуслове, и я невольно затаиваю дыхание.

– Не знаю… Столько, сколько получится, – говорит он наконец. – Я согласен и на десять, если только они будут хоть немного похожи на тебя.

– Десять так десять, – смеюсь я с облегчением. Напрасно я так переживаю – похоже, мы с Беном настроены на одну душевную волну, а ведь в браке это самое главное! Мне даже хочется вытащить телефон и подключиться к Интернету, чтобы получше познакомиться с французским рынком загородной недвижимости. Конечно, сейчас мы ничего не решим, но почему бы не помечтать? К тому же, кто знает – вдруг нам попадется какой-нибудь уютненький недорогой за́мок (что бы там Бен ни говорил, но покупать руины мне не очень хочется), в который мы сразу влюбимся? И тогда ничто, абсолютно ничто не помешает нам сделать первый совместный жизненный выбор, первый шаг в правильном направлении!

– Ты действительно так хочешь переехать во Францию? – спрашиваю я на всякий случай.

– Чего я действительно хочу, это прочно осесть на одном месте и жить как все нормальные люди, – серьезно отвечает он. – Найти тот стиль жизни, который мне больше всего подходит, а во Франции или нет – не так уж важно. Впрочем, вру: важно! Дело в том, что Франция мне давно нравится, поэтому я думаю – там я скорее стану счастливым.

– А ты говоришь по-французски?

– Дай-ка… – Бен хватает напечатанное на стандартном бумажном листе десертное меню, достает откуда-то карандаш и что-то пишет на обороте. Потом он показывает написанное мне:

L’amour, c’est toi,

La beauté c’est toi,

L’honneur, c’est toi,

Lottie, c’est toi[50].

Я поражена и ужасно счастлива. Мне еще никто никогда не писал стихов, тем более – по-французски.

– Большое спасибо, Бен! – говорю я искренне. – Мне очень нравятся эти стихи.

Я перечитываю их еще раз, потом подношу лист бумаги к лицу, словно собираюсь понюхать какой-то редкостной красоты цветок, а затем кладу его на столик перед собой.

– А как же… твоя работа? – Мне так хочется, чтобы наш совместный план осуществился, что я просто не могу удержаться, чтобы, не сходя с места, не устранить последние сомнения и вопросы. – Ты же не сможешь ее бросить!

– Мне ведь не нужно постоянно присутствовать на рабочем месте. Я могу приезжать и уезжать, когда вздумается.

Я киваю, хотя почти не представляю себе, в чем заключается работа Бена. То есть я, конечно, знаю, что его компания занимается производством бумаги, но что конкретно делает лично он? Бен так и не объяснил мне этого подробно, а расспрашивать его сейчас было бы не слишком уместно. Да и поздновато, честно говоря.

– У тебя, наверное, есть человек, который мог бы управлять делами в твое отсутствие? Например, этот, как его… Лоркан. – Я с трудом вспоминаю имя близкого друга Бена, которого так ни разу и не видела. – Он ведь работает вместе с тобой, да? Разве он не сможет тебя заменить?

– О, я уверен – ему бы этого очень хотелось. – В голосе Бена звучат горькие нотки, и я мысленно себя одергиваю. Кажется, я наступила на больную мозоль. Нет, подробностей я, разумеется, не знаю, но реакция Бена мгновенно заставляет меня вообразить напряжение, витающее над столом в зале заседаний, захлопнутые в сердцах двери и мейлы с извинениями на следующее утро.

– Ты хотел, чтобы Лоркан был шафером на нашей свадьбе, – осторожно замечаю я. – Разве он не твой самый лучший друг?

Бен отвечает не сразу. Довольно долго он над чем-то сосредоточенно раздумывает, потом нехотя говорит:

– Честно говоря, я не совсем хорошо понимаю, как Лоркан появился в моей жизни и какое место он в ней занимает. Это произошло довольно внезапно… ну, как если бы я обернулся, а Лоркан уже стоит рядом.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я, кажется, уже говорил: мы знаем друг друга еще со школы, но никогда не были особенно дружны, хотя и продолжали поддерживать знакомство. Четыре года назад Лоркан развелся. Развод дался ему нелегко, и, чтобы немного прийти в себя, он приехал в Стаффордшир, пожить у моего отца. Вот с ним Лоркан всегда был достаточно близок. Это началось еще в школьные времена, и уже тогда мой отец ставил его довольно высоко. Никто не успел и глазом моргнуть, как Лоркан уже сделался советником отца в юридических и деловых вопросах. Он получил в компании высокий официальный пост и с тех пор заправляет практически всеми делами. Видела бы ты, как он и папа вместе расхаживают по территории поместья и строят планы на будущее – планы, в которых для меня почему-то не нашлось места.

– Это звучит ужасно, – сочувственно замечаю я.

– Года два назад этот абсурд достиг своего апогея… – Бен залпом допивает свое шампанское. – Я тогда почувствовал, что сыт всем этим по горло, сорвался с места и уехал – просто уехал куда глаза глядят. Мне нужно было разобраться в себе, понять, кто я такой… Моя выходка их настолько напугала, что они даже обращались в полицию, но… – Бен разводит руками. – Я так и не дал о себе знать, не сообщил им, где я и что со мною. Когда я вернулся, отец и Лоркан обращались со мной, как с сумасшедшим в период ремиссии, когда каждое неосторожное слово или поступок могут спровоцировать новый приступ заболевания. Впрочем, за время моего отсутствия они еще больше сблизились. Ну а потом… потом мой отец взял и умер.

В его голосе звучит такая боль, что моя кожа покрывается мурашками.

– Но… Лоркан остался работать в фирме? – спрашиваю я осторожно.

Бен пожимает плечами:

– Куда он денется? Лоркан вытянул свой счастливый билет: он занимает высокий пост, у него большая зарплата, собственный коттедж на территории поместья… Как говорится, от добра добра не ищут.

– А дети у него есть?

– Нет. Он был женат не слишком долго, так что они с женой не успели завести ребенка. А может, просто не захотели.

– Если дела обстоят именно так, как ты говоришь, почему бы тебе потихоньку не избавиться от Лоркана? Ведь есть же способы… – Я почти готова порекомендовать ему одну хорошо мне известную юридическую компанию, которая избрала своей специализацией поиск легальных способов увольнения неугодных работников, но Бен меня больше не слушает. Он говорит и говорит, и каждое его последующее слово отдает все более сильной горечью и обидой:

– Лоркан уверен, что он все лучше всех знает! И уж во всяком случае – лучше меня. Он знает, что мне делать с моей жизнью и с моей компанией. Лоркан советует мне, в какую рекламную фирму лучше обратиться, сколько нужно платить уборщикам, какой тип бумаги лучше подходит для… ну, не знаю… для настольного календаря, к примеру! – Бен резко выдыхает воздух. – Лоркан задает мне тысячи и тысячи вопросов, а поскольку ни один человек не в состоянии ответить на все вопросы, Лоркан неизменно оказывается победителем.