Донат объяснил жене, что уже посвятил посетительницу в некоторые детали. Она уже знает, в чем состоит суть дела. Но фрау фон Зейдлиц интересует вопрос, что за женщина находилась в машине ее мужа во время аварии. И каким образом у этой женщины оказались документы на имя Ганне Луизе Донат. Сидевшая в инвалидном кресле повернула голову в сторону Анны.

– Прежде всего должна сообщить, что по профессии я археолог и специалист по классическим языкам. В свое время я работала на Comité international de Papyrologie в Брюсселе. Во время одного из конгрессов, проходивших в этом городе, мы впервые встретились – бенедиктинец Донат и я. Это может показаться невероятным, но случилось так, что мы влюбились друг в друга. Мы все чаще виделись во время конгрессов, поскольку поначалу они были для нас единственной возможностью встретиться. Мы были наивны и надеялись, что влюбленность скоро пройдет. Но случилось совсем наоборот: влюбленность переросла в любовь. Сложившаяся ситуация была мучительной для нас обоих, а совесть не давала покоя. Донат пытался получить у курии освобождение от своих обязанностей. Сначала ответа не было, затем сообщили, что раз уж он не может ничего с собой поделать, то может грешить, однако от целибата освобожден не будет. Иными словами, Церковь согласна была стерпеть романтические отношения монаха с женщиной, однако он не имел права открыто сообщать об этом и жениться. Я видела только один выход – просто исчезнуть из жизни Доната. Мне показалось знаком судьбы, когда во время конгресса в Мюнхене ко мне подошел хорошо одетый господин и представился Талесом.

– Талес? – Анна испугалась. Она уже начала подозревать, каким образом ее собеседница могла быть связана с орфиками.

– Талес рассказал мне, что руководит институтом в Греции и разыскивает эксперта, который мог бы работать над древними пергаментами и папирусами. В случае согласия он предложил невероятно высокое вознаграждение за мои услуги. Мне это показалось хорошей возможностью исчезнуть и забыть Доната. Конечно, я даже представить себе не могла, что, поставив подпись под договором, фактически продала душу тайному ордену орфиков и оказалась под их полным контролем. Когда я это поняла, было уже слишком поздно. Орфиками становятся на всю жизнь…

Голос женщины в инвалидном кресле задрожал. Мускулы на лице словно сводила судорога, а уголки рта нервно подрагивали, когда она продолжила свой рассказ:

– Я не хотела работать на них, самым сильным моим желанием стало стремление вернуться к нормальной жизни. Но они вцепились в меня мертвой хваткой. Я отказалась работать и принимать пищу. Тогда Орфей, который является главой ордена и верховным судьей, принял решение прибегнуть к суду богов, который заключается в том, что орфиков, которые не придерживаются законов ордена, сбрасывают с Фригийской скалы. Если кто-то выживает после падения, ему сохраняют жизнь. Никто мне так и не сказал, удалось ли хоть кому-нибудь остаться после падения в живых… Я выжила… Но полученные травмы оказались настолько серьезными, что мои ноги отказали. Двое сумасшедших из нижнего города отвезли меня к дороге, ведущей в Катерини, и бросили, словно мусор, в канаву. Позже меня нашел водитель проезжавшего мимо грузовика. Официально делу не дали хода. Версия заключалась в том, что произошло дорожно-транспортное происшествие, а водитель, сбивший меня, скрылся.

Анна видела, с каким трудом Ганне Луизе дается рассказ обо всех этих событиях. Она прерывисто дышала и смотрела перед собой в пустоту. Донат взял жену за руку и, обращаясь к Анне, сказал:

– Узнав о случившемся, я снял рясу и просто ушел. Тогда, пытаясь хоть как-то смягчить боль, я проклял небо и Бога. В тот день я принял решение отомстить Церкви, поскольку она является не церковью доброты и милосердия, а институтом бессердечных чиновников. Пророк Мухаммед говорит: «Пусть они пытаются скрыть свою личину под одеждами, Аллаху известно, что они прячут, так же хорошо, как и то, что они показывают при всех, ибо способен он видеть даже самые потаенные уголки сердца человеческого».

Женщина в инвалидной коляске заговорила снова:

– Да, у меня отняли способность двигаться самостоятельно, но силу моей мысли им сломить не удалось. Я знала цели орфиков. От них же я получила информацию о том, кто был их конкурентами и тоже охотился за пятым Евангелием, поставив на карту все и ни перед чем не останавливаясь, – исламские фундаменталисты. Одна я ни за что в жизни не решилась бы бороться против двух столь могущественных соперников – ордена орфиков и церковной мафии. Более того, я не могла быть уверена, что Донат будет любить меня. Меня, ставшую калекой.

– Не говори так, – прервал Донат жену. – Любовь не зависит от способности человека управлять своим телом. Увидев тебя, я влюбился не в твою походку, а в тебя саму!

Анна была очень удивлена, слыша эти слова. Донат был мужчиной, в котором скрывались две души. Нежный и чуткий в отношениях с женой, он фанатично ненавидел Церковь. Анна снова задала столь интересовавший ее вопрос:

– И все же, как могло случиться так, что в машине моего мужа оказалась женщина, пытавшаяся выдать себя за вашу жену?

– Весть о том, что в руки торговца антиквариатом из Германии, который предположительно не имел ни малейшего представления о значении купленного им пергамента, попал последний и самый важный фрагмент рукописи, молниеносно распространилась среди всех заинтересованных в пятом Евангелии. Орфикам показалось слишком опасным ждать дня, когда ваш муж должен был передать Талесу пергамент в Берлине и получить деньги. Поэтому они подослали к вашему мужу своего тайного агента – женщину, личность которой нам неизвестна. Именно ее и снабдили документами моей жены, оставшимися в Греции. Довольно трудно воспроизвести сейчас точные обстоятельства встречи вашего мужа с этой женщиной.

– Насколько мне известно, Гвидо как раз направлялся в Берлин. Однако к тому моменту он, похоже, уже продал пергамент профессору Фоссиусу. У моего мужа пергамента не было, а позже документ оказался у Фоссиуса в Париже. В связи с этим логично задать вопрос, какую роль отводили орфики женщине, оказавшейся в машине Гвидо, и какую цель она преследовала.

– Мне кажется вполне правдоподобным следующее предположение, – прервал Анну Донат. – Орфики, полагая, что пергамент все еще находится у вашего мужа, решили подослать женщину, которая должна была очаровать его и попытаться каким-то образом завладеть пергаментом. И кто знает… – Донат споткнулся.

– Вы можете продолжать. Скажите откровенно, вы предполагаете… Кто знает. Возможно, мой муж искал лишь приключений. Возможно. Но произошел несчастный случай…

Донат кивнул.

– А что же Фоссиус? – спросила Анна, в голове которой роились тысячи мыслей. – На чьей совести профессор Фоссиус?

– Фоссиус принадлежал к орфикам. Если его смерть и была насильственной, то вопрос о том, кто это сделал, кажется мне лишним.

– Мне ясен ход ваших мыслей, – ответила Анна задумчиво. – Я не могу понять лишь одного… Исламисты, орфики и курия уже несколько лет заняты переводом пятого Евангелия. Так почему же именно этот маленький фрагмент имеет столь огромное значение, что ради обладания им убивали людей и не гнушались никакими, даже самыми грязными методами? Почему?