Рыжков говорил о «массовом среднем классе», возникшем в России за последние двадцать лет, из которого, собственно говоря, и вышли протестующие[598]. Понять, кто они такие, можно лишь приблизительно, но в качестве атрибута при описании протестующих используется слово «новый». Они – «новая интеллигенция», они, по словам Майкла Адова, – «новые декабристы», «новый» городской средний класс. И эта «новизна» отделяет их от Путина. Делает их чужаками. В интервью газете The Guardian Глеб Павловский рассказывал об элите, к которой принадлежал Путин в 1990-е. Сегодня элитой называют других людей, и 1990-е для них уже не являются отправным пунктом. Большинство из протестующих тогда были еще подростками, и потому они не помнят о трудностях того времени так, как помнит о них Путин. Он также не был никак с ними связан и, общаясь с ними, чувствовал себя не в своей тарелке. Как мы отмечали во время обсуждения его образа «чужака», это ясно видно из путинских словесных оборотов и того, на что он ссылается, например грубые шутки советских времен. Люди его поколения могут, услышав их, хихикать, но они пролетают мимо новой городской элиты, которая их не понимает или обижается на них.

Следовательно, когда Путин пытался вступить в диалог с протестующей частью общества, у него это просто не получалось. Он оказался недостаточно умелым современным политиком! Господин Путин, «Государственник», который был выбран на политические должности. Он никогда не участвовал в выборах на местном уровне и не сталкивался с простым населением, за исключением редких срежиссированных случаев. Все время, пока он находился во главе России, Путин последовательно выполнял те задачи по восстановлению российской государственности, которые поставил еще в своем «Послании тысячелетия» 1999 года. Он не разработал программу по политическим изменениям в стране. Во время избирательных кампаний 2011–2012 годов он по-прежнему придерживался старого сценария и упирал на свои прошлые достижения, постоянно сравнивая период стабильности и благоденствия, наступивший в 2000-м, с хаосом 90-х[599]. Он сравнивал себя с политическими долгожителями вроде президента США Франклина Делано Рузвельта, который избирался на четыре срока (беспрецедентный в истории США случай) и руководил Соединенными Штатами со времен Великой депрессии и до окончания Второй мировой войны[600]. Говоря о России, господин Путин регулярно изображал себя как «героя-реформатора», которому пришлось доделывать то, что веками откладывали или останавливали.

Многие просто пропускали эти обращения мимо ушей, и вместо возвеличивания Владимира Путина за прошлые заслуги, протестующие представители «нового городского среднего класса» задавали вопросы о том, что он делает в текущий момент и что планирует делать завтра. Предлагаемые Путиным – «Человеком истории» – отсылки к славному прошлому России и ее традициям они не считали подходящей основой для политической программы[601]. Владимир Путин мог восстановить репутацию России за рубежом и чувство гордости русских за свое государство, способное оказывать влияние на события в мире – «державность», но дома настроения были совсем иными и люди не ощущали, что государство способно работать на благо населения. Путин не предложил никаких новых ответов, кроме обещания закончить то, что он начал – «достройку».

Для представителей все увеличивающейся, особенно в Москве, прослойки «городских профессионалов» главным было то, что господин Путин своим возвращением на пост президента унижал их личное достоинство. Манипуляции со СМИ, его постановочные представления и фальсификации на парламентских выборах 2011 года воспринимались ими как оскорбление их желания быть полноправными гражданами современной европейской страны. Но Путин старательно отклонял эти требования и изображал подобные чаяния как незаконные. Он заявил, что протесты подогреваются меньшинством и профессиональными оппозиционерами или делаются на деньги иностранных правительств[602]. И даже если он напрямую не оскорблял их, как он сделал, когда заявил по телевизору, что перепутал отличительную метку протестующих, белую ленту, с презервативом, то единственное, что он мог сказать им, не отличалось от того, что он говорил своим чиновникам[603]. То есть, по сути, вы можете высказать свое мнение во время избирательной кампании (разрешенный форум для проявления инакомыслия) – через голосование, поддержку оппозиционных кандидатов или даже путем массовых протестов, но как только выборы закончены – результаты не обсуждаются. Протестовать против решения большинства было чревато последствиями. После того как новый курс обозначен, несогласие и разобщенность оказывались под запретом.