Он осторожно приблизился и перевернул книгу ногой. Проклятое насекомое оказалось еще одной картинкой на согнувшейся странице. Джимми разгладил ее, прочел вслух слово «саранча»[13] и задумался: что же это за книга? Она совершенно не походила на детские, на которых он вырос, а бумага… Изумительная бумага. Переработанная из макулатуры бумага, на которой они писали в школе, ей и в подметки не годилась.

Посмотрев на обложку, Джимми увидел, что и надпись на ней отличается от обложки книги на столе. Та называлась «Правила», а эта — «Наследие». Он стал просматривать ее, перебрасывая по несколько страниц сразу, и увидел на каждой яркие картинки, абзацы текста и описаний, множество рассказов о невозможных деяниях и невозможных вещах. И все это в одной книге.

Нет, не в одной. Он поднял взгляд на массивные полки, плотно забитые металлическими футлярами, помеченными и расставленными в алфавитном порядке. Он снова поискал локомотив, машину на колесах, великанскую по сравнению со взрослым мужчиной. Нашел нужную страницу, вернулся к матрацу и мятому комку простыней. Неделя одиночества подходила к концу, но теперь Джимми уже не смог бы заснуть. И очень долго.

72

Бункер № 1

2345 год

Дональд ждал в комнате связи, когда руководитель восемнадцатого отзовется и он проведет для него свой первый инструктаж. Чтобы убить время, он вертел ручки настройки, позволявшие переключаться на разные камеры в этом бункере. Не сходя с места, он мог наблюдать за всеми жителями целого мирка. При желании он мог влиять на их судьбы. Мог нажатием кнопки убить их всех. Пока он жил и жил, замораживаясь и оттаивая, эти смертные занимались своими делами, жили и умирали, даже не подозревая о существовании Дональда.

— Это как жизнь после смерти, — пробормотал он.

Оператор за соседним пультом связи повернулся и молча взглянул на него, и Дональд понял, что произнес эти слова вслух. Он уставился на оператора, чьи вьющиеся черные волосы смотрелись так, словно их в последний раз причесывали сто лет назад.

— Просто это… как будто смотришь на них с небес, — пояснил Дональд, показав на монитор.

— Да, впечатляющее зрелище, — согласился оператор и откусил от бутерброда.

На экране какая-то женщина орала на другую, тыча ей пальцем в лицо. Это была комедия, только без записанного смеха за кадром.

Дональд заставил себя промолчать. Он переключился на кафе в восемнадцатом и стал наблюдать за людьми, собравшимися перед большим экраном. Там была уже небольшая толпа. Они смотрели на безжизненные холмы, то ли ожидая возвращения ушедшего чистильщика, то ли молча грезя о том, что находится за ними. Дональду хотелось поведать им, что она не вернется и что за этим холмом ничего нет, — хотя и сам втайне разделял их мечты. Ему очень хотелось послать беспилотник, чтобы взглянуть на окрестности, но Эрен сказал, что беспилотники предназначены не для осмотра местности, а для сбрасывания бомб. И еще у них ограниченный радиус действия, потому что наружный воздух разорвет их в клочки. Дональду хотелось показать Эрену свою руку, веснушчатую и розовую, и сказать, что он уже побывал за тем холмом и вернулся. И спросить, действительно ли наружный воздух настолько опасен.

Надежда. Вот что это было такое. Опасная надежда. Он видел, как люди в кафе смотрят на экран, и чувствовал родство с ними. Именно так древние боги попадали в неприятности, влюблялись в смертных и ввязывались в их дела. Дональд мысленно рассмеялся. Он подумал о той чистильщице, о толстой папке со сведениями про нее и о том, как он вмешался бы, если бы имел такую возможность. Он подарил бы ей жизнь, если бы смог. Аполлон, умирающий от любви к Дафне.

Оператор посмотрел на монитор Дональда, на изображение кафе и экрана, и Дональд почувствовал себя под наблюдением. Он переключился на другую камеру и увидел коридор, похожий на школьный, — вдоль его стен выстроились шкафчики. Ребенок встал на цыпочки, открыл одну из верхних ячеек, достал оттуда сумочку, повернулся и что-то сказал кому-то вне поля зрения камеры. Там продолжалась обычная жизнь.

— Вызов прошел, — сообщил оператор, сидящий позади них.

Оператор с бутербродом отложил еду и подался вперед. Стряхнул крошки с груди и переключил свой монитор с картинки двух ругающихся женщин на комнату с черными корпусами серверов. Дональд надел наушники с микрофоном и взял со стола две папки. Верхняя, с информацией об исчезнувшей чистильщице, была толщиной дюйма два. Под ней лежала гораздо более тонкая папка с именем кандидата в стажеры. В его наушниках раздался мужской голос:

— Алло?

Дональд взглянул на свой монитор. Позади одного из черных серверов стоял мужчина — невысокий и толстенький, если только его фигуру не исказили линзы камеры.

— Докладывайте! — приказал Дональд.

Он раскрыл папку, помеченную «Лукас Кайл». По опыту прошлой смены он знал, что компьютер сделает его голос механическим и однотонным. Он все голоса делал одинаковыми.

— Я выбрал стажера, как вы и велели, сэр. Хороший парень. Он уже работал с серверами, так что допуск ему был разрешен.

Насколько этот человек послушен? Дональд подумал, что и сам демонстрировал бы послушание, зная, что с его миром можно покончить нажатием кнопки. Подобного рода страх усмиряет любое эго.

Сидящий рядом с Дональдом оператор подался вперед, достал верхний лист из лежащей перед Дональдом папки и постучал пальцем по нескольким строчкам. Дональд пробежал глазами отчет.

— Вы указали на Кайла как на возможного заместителя еще два года назад.

Взглянув на экран, Дональд увидел, как мужчина возле сервера вытер платком вспотевшую шею.

— Правильно, — согласился руководитель восемнадцатого. — Но тогда мы сочли, что он еще не готов.

— В вашем отчете Кайл описан как возможный «наблюдатель». Там написано, что он около двухсот часов просидел перед экраном в кафетерии. Почему же вы передумали?

— Это был предварительный отчет, сэр. Его составил другой… потенциальный стажер. Несколько нетерпеливый. Мы сочли, что он более пригоден для работы в службе безопасности. Могу вас заверить, что Кайл не мечтает выйти наружу. Он поднимается в кафе только по ночам… — Руководитель кашлянул и чуть помедлил. — Чтобы смотреть на звезды, сэр.

— На звезды?

— Именно так.

Дональд скосил глаза на оператора рядом. Тот доедал бутерброд и лишь пожал плечами. Молчание прервал руководитель бункера:

— Он наилучший кандидат для этой работы, сэр. Я знал его отца. Решительный сукин сын. Вы ведь знаете поговорку о ступенях и перилах, сэр.

Дональд никогда не слышал эту поговорку, но тут была какая-то аналогия с лестницей. Интересно, что сказал бы этот… Бернард, если бы увидел лифт. Подумав об этом, он едва не усмехнулся.