Каменная Башка уже собирался отдать новый приказ, когда из-за скалы послышался крик:

– Остановимся! Семь футов!

– Они здесь! – воскликнул боцман. – Главное, верно разыграть наш последний козырь. Молчите и не шевелитесь, пока я не прикажу.

Крейсер был неразличим из-за скал, но моряки слышали голоса его экипажа. Англичане бросили лот, измеряя глубину.

– Свернуть паруса! – вполголоса распорядился Каменная Башка. – Дождемся благоприятного момента.

– Снимемся с якоря? – спросил Малыш Флокко.

– Еще не время. На крайний случай срежешь трос.

Английский матрос продолжал кричать:

– Остановка! Пять футов!.. Остановка!.. Четыре фута!.. Глубина… Глубина канала семь футов! Пройдем!..

Боцмана пробил озноб.

– Тут они нас и прихлопнут, – пробормотал он. – Славно, однако, что нас еще не заметили.

Он поглядел на своих товарищей, державших шкоты парусов, и сказал Малышу Флокко:

– Срезай якорь! Позаботься о парусах!

Подхваченная приливной волной, шлюпка под покровом тумана выскочила на середину канала, резко повернула за шестьдесят футов от скал и быстро, как стрела, пошла вперед. Спустя мгновение показался английский корабль. Тяжелый бриг водоизмещением несколько тысяч тонн курсировал вдоль побережья. Его люки ощерились орудиями.

Проведя лодку прямо перед носовой частью судна, Каменная Башка увел ее в канал, делая резкие маневры, мешавшие неприятелю прицелиться. Бриг открыл было огонь, но все впустую. Тогда он снова пустился в погоню, но вдруг с ужасным треском врезался в скалу, которую боцман сумел вовремя обойти. Послышались крики, судорожные приказы, яростные проклятия. Тем временем два паруса шлюпки надулись от ветра, и она понеслась дальше.

– Видали? – воскликнул Каменная Башка. Он вскочил на ноги, пытаясь разглядеть в тумане английский корабль. – Вот какую шутку я хотел сыграть с проклятыми жандармами!

– Так они разбили собственный корабль? – спросил юный марсовой.

У него все еще звенело в ушах от грохота и треска древесины.

– Бриг крепко напоролся на скалы и, готов спорить, дал течь.

– Папаша, так они затонут? – спросил Ульрих.

– Пускай идут на корм рыбам, мы им не товарищи. А захотят спастись, пусть лезут на скалы!

Один за другим послышалось несколько пушечных выстрелов. Корабль призывал подкрепление. Старый бретонец сунул в рот погасшую трубку, налег на штурвал и повел шлюпку вперед по каналу, весело крича:

– Бретонцы из Иль-де-Ба всегда были непревзойденными моряками!

Поднявшийся ветер уносил прочь последние клочья тумана. Глазам моряков открылись песчаные отмели и усеянные морскими птицами гряды низких скал, столкновения с которыми боцману с трудом удавалось избежать. Спустя несколько часов лодка вошла в широкий канал, образованный берегом Лонг-Айленда с одной стороны и множеством крохотных островков – с другой.

– Я знаю, где мы, – сказал боцман. – Пора позаботиться о нашем платье. В Бостоне мне уже пришлось примерить мундир немецкого наемника, и, признаться, я был в нем хорош, как никогда.

Поскольку море было достаточно спокойным, приятели спустили паруса, бросили еще один – последний – якорь и вынесли на палубу мундиры военнопленных наемников, подаренные им генералом Вашингтоном. Мундиров оказалось двенадцать: все в отличном состоянии, а к ним – высокие меховые шапки, сапоги и дюжина английских ружей.

Каменная Башка вырядился в форму сержанта, которая единственная пришлась ему впору, Малыш Флокко надел мундир барабанщика с щегольскими шнурами и галунами, а двое братьев просто сменили свои старые износившиеся мундиры на новые. Затем они зарядили ружья, снова развернули паруса, снялись с якоря и продолжили путь.

– Уже вечером мы будем на Санди-Хуке, – сказал боцман, встав за штурвал. – Чтобы мы не сошли за англичан? Да я бы со стыда сгорел!

Шлюпка продолжала идти по опасным узким каналам, испещренным отмелями и скалами. Но Каменная Башка лишь смеялся над опасностями и вел лодку так, будто знал все каналы как свои пять пальцев.

Около полудня, когда они вошли в широкий канал, их попыталась было преследовать небольшая таможенная шхуна. Однако четырех выстрелов из карабинов, сделанных Ульрихом и Вольфом, оказалось достаточно, чтобы убедить англичан оставить столь рискованную затею. Подгоняемая попутным ветром шлюпка продолжила свой путь и к девяти вечера, когда уже начала опускаться тьма, незамеченной подошла к Санди-Хуку.

Санди-Хук – узкая песчаная коса, отделяющая Статен-Айленд от Лонг-Айленда. Этой стратегически важной позицией англичане завладели 2 июля 1775 года и возвели здесь свои укрепления. Однако английские отряды вскоре были отозваны на материк, чтобы сражаться с армией генерала Вашингтона.

Когда четверо переодетых наемников вошли в опустевший порт, в крепости оставалась лишь половина полка, принадлежащего войскам маркиза Галифакса. Первейшей задачей солдат было отражать нападения американских корсаров, с каждым днем становившиеся все более дерзкими.

– Прежде всего найдем какую-нибудь таверну, – сказал друзьям Каменная Башка. – Мы с Малышом Флокко присядем у окна и поглядим, что за народ остался на Санди-Хуке.

– Папаша, – сказал Вольф, – я отведу тебя к моему хорошему приятелю, который предоставит нам ночлег и еду.

– А больше нам сейчас и желать нечего, – отвечал боцман.

Они пришвартовали шлюпку и пошли по улице вдоль жалких, отсыревших домишек. Тут и там виднелись костры, вокруг которых грелись солдаты, ожидая вестей с поля боя, разгоревшегося на Лонг-Айленде и стоившего американцам столько крови. Все они были немецкими наемниками из резервных войск генерала Хау.

Вольф и его товарищи прошли несколько улиц, на которых было полно солдат, и вошли в дрянную таверну, принадлежащую некоему выходцу из Богемии, который, как говорили, сколотил изрядный капиталец, обдирая собратьев-немцев.

Похожий на цыгана хозяин с копной длинных, до плеч, черных волос сразу же узнал Вольфа, с которым был давно знаком, и оказал приятелям наилучший прием. Вскоре они уже с удовольствием ужинали.

– Здесь будет наша крепость, – объявил Каменная Башка. – Завтра утром вы двое отправитесь за новостями о маркизе и светловолосой госпоже. Чума и ад! Этот брак не должен свершиться ни за что на свете!

– Но что, если они уже поженились? – спросил Малыш Флокко.

Боцман побледнел, будто ему нанесли тяжелую рану, но тут же справился с собой и сказал:

– Есть средство узнать это, даже не выходя из таверны. Вольф, поспрашивай-ка своего цыгана.

– Положитесь на нас с пратом, – сказал немец. – Мы в полной пезопасности и можем сфоподно разгуливать по улицам, а ты можешь столкнуться с самим маркизом или его офицерами.