Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Меня ничуть не удивила нарядность этого костюма. Так одеваются все мексиканские крестьяне. Некоторые части одежды юноши — шляпа из пальмовой соломы и клетчатый платок, лежавшие около него, — указывали на то, что покойный принадлежал к числу обитателей побережья, известных под названием «харочо».
Окинув беглым взглядом фигуру Калроса, я снова склонился над ним, чтобы осмотреть рану, нанесенную ему разбойником. Я думал, что эта рана была причиной смерти молодого харочо.
Однако, к немалому моему изумлению, свежей раны на теле юноши не оказалось. Сквозь разорванные бархатные штаны виднелось темное пятно засохшей крови на левом бедре. Но это была, несомненно, кровь от раны, полученной в сражении.
Где же рана, которую ему нанес саблей Райас? Я отчетливо видел пятно только что пролитой крови. Сомнениям тут места не было. Кровь алела на белой полотняной рубашке, темные пятна ее виднелись и на складках груди и на рукавах, даже на бледных щеках мертвого юноши застыло несколько красных брызг.
Откуда же взялась эта кровь? Я терялся в догадках. На теле харочо не было ни одной свежей раны, ни одной свежей царапины.
Может быть, разбойник не успел исполнить свое жестокое намерение? Может быть, смерть его жертвы была вызвана раной, полученной в бою? Может быть, страшная угроза Райаса только сократила уже начинавшуюся агонию?
В то время как различные предположения проносились в моей голове, я заметил какой-то блестящий предмет, валявшийся в траве. Сделав несколько шагов, я поспешил поднять его. Это было мачете, оружие, представляющее собою нечто среднее между саблей и охотничьим ножом, Такие мачете можно увидеть в каждом мексиканском доме и за поясом у каждого мексиканского кабальеро.
Принадлежало ли мачете мертвому юноше? Или я только что видел его сверкающий клинок в руках сальтеадора?
Подняв мачете с земли, я внимательно осмотрел его. Клинок ярко блестел. На светлой поверхности его не было ни единого пятнышка.
Вертя в руках изящную роговую рукоятку, я почувствовал, что мои пальцы становятся влажными. Что это? Может быть, роса, покрывавшая траву, на которой лежало мачете?
Нет! При свете луны, падавшем на меня, я разглядел нечто гораздо более темное, чем капли росы. И рукоятка и мои пальцы, сжимавшие ее, покраснели, словно рубины.
Это была кровь. Свежая кровь, только что пролившаяся из человеческого тела.
Это или кровь Калроса, или кровь Райаса. Итак, выстрел мой попал в цель.
В то время как я размышлял об этом, вдалеке зазвенел голос, так же не похожий на голос Калроса и Райаса, как музыка не похожа на уличный шум.
— Калрос, дорогой Калрос! Не ты ли звал меня? Ответь же мне поскорее! О, этот выстрел! Неужели же кто-нибудь стрелял в него? Нет, быть не может! Я ведь слышала, собственными ушами, как он разговаривал после этого. Калрос! Ответь же! Здесь ли ты? Ведь это я зову тебя! Я, твоя Лола!
Не знаю, откуда звучал этот чудесный голос — из чащи кустарника или с неба? Но я знаю, что самая дивная музыка не показалась бы мне слаще и не наполнила бы мою душу более странным трепетом.
Несколько секунд я колебался, не зная, что ответить на призывный крик незнакомой девушки. У меня не хватало мужества показать ей Калроса. Ведь это было бездыханное тело, уже распростившееся с жизнью.
Какое печальное зрелище представилось бы глазам возлюбленной Долорес… любящей Долорес! Я был уверен в том, что сердце ее горело любовью. Глядя на статного юношу, сохранившего всю свою красоту даже на ложе смерти, я не удивлялся той тоске, которая звучала в женском голосе, призывавшем «дорогого Калроса».
Голос этот зазвенел снова. В нем смешались отчаяние и страсть:
— Калрос! О, Калрос! Почему ты не отвечаешь мне? Ведь это я, Лола, твоя Лола!
— Лола! — крикнул я, охваченный непонятным волнением. — Идите сюда! Идите ко мне! Калрос здесь!
В ответ раздалось ликующее восклицание, и мгновение спустя женщина вышла из-за кустов и остановилась на краю поляны.
Глава V
ТЯГОСТНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Было полнолуние. Мне всегда казалось, что мексиканская луна с особым наслаждением взирает на красивых женщин. Но никогда еще лучи ее не ласкали женщины прекраснее той, которую я увидел.
У нее был особый тип красоты, характерный для той страны, где я с ней встретился, и особенно для провинции, которую мексиканцы называют Тиерра-Калиенте, то есть для береговой области Вера-Круц.
Образ Лолы крепко запечатлелся в моей памяти именно таким, каким он представлялся мне тогда. Потом, когда я ближе познакомился с ней, он занял громадное место в моем сердце.
Волшебная картина открылась моим глазам. В голубоватых мягких лучах лунного света стояла девушка, обещавшая стать совершенством, или, вернее, уже достигшая совершенства. Более прекрасного существа я не могу себе представить.
Она была среднего роста и нисколько не походила на воздушную сильфиду. Ее вполне уже сформировавшаяся фигура казалась гибкой, сильной, даже внушительной. Отчетливо выделяясь на зеленовато-черном фоне окутанного мраком кустарника, она поразила меня необычайной гармонией линий. Голова Лолы, щеки, шея, плечи, грудь, талия и ноги — все отличалось удивительным изяществом. Каждый изгиб тела девушки дышал грацией и силой. И все очертания сливались между собой, образуя одну живую прихотливую линию, похожую на красивую движущуюся змею.
Угадывая прелесть этих линий, Хогарт постоянно стремился изобразить их в своих картинах. Но попытки его следует признать неудачными. Очаровательная девушка, которую я впервые увидел при свете луны на поле Серро-Гордо, была воплощением предчувствуемой им красоты.
Одежда не скрывала восхитительных очертаний ее тела. Впрочем, скрыть их было бы трудно даже в том случае, если бы она носила чудовищно сложное модное платье. К счастью, Лола не гналась за модой. Белоснежная батистовая рубашка без рукавов и прозрачное платье из тонкого муслина, давали возможность
…являть свободно красоту