Нейронные процессоры Ральфа передавали всю эту картину адмиралу и замершим в ожидании специалистам. Забравшись на балку, чтобы выступить с обращением к морским пехотинцам, он почувствовал себя несколько неловко.

— Может показаться, что это слишком много для одного человека, — сказал он, — но не теряйте своей бдительности ни на минуту. Мы не вполне уверены, что это человек, но знаем наверняка, что он обладает некоторыми смертельно опасными способностями управления энергией, о которых мы раньше и не подозревали. К счастью, невесомость, похоже, слегка ему не по нутру. Ваша задача состоит в том, чтобы отконвоировать его в изолированное помещение, которое уже приготовлено. Как только он в нем окажется, им займутся специалисты. Они считают, что камера, которую они приготовили, ограничит его возможности. Однако не исключено, что доставить его туда будет совсем непросто.

Отходя от капсулы, он заметил несколько встревоженные лица морских пехотинцев, стоявших в первом ряду.

«Господи, похоже они еще совсем молодые. Очень хотелось бы надеяться на то, что они восприняли мое предостережение всерьез».

Проверив защитный шлем, он глубоко вздохнул.

— Все в порядке, Каталь, выключайте капсулу.

Чернота исчезла, открыв гладкий композит саркофага цилиндрической формы. Ральф замер, ожидая снова услышать стук ударов, которые Скиббоу наносил с маниакальным упорством, пока эффект ноль-тау не заглушил все звуки. Но в отсеке было тихо, если не считать шороха, издаваемого пехотинцами, которые вставали на цыпочки, чтобы рассмотреть освещенную ярким светом капсулу.

— Откройте крышку.

Она стала плавно отходить назад. Ральф напрягся, ожидая, что Скиббоу, подобно боевой осе, с ускорением сорок g, выскочит из саркофага. Но вместо этого он услышал лишь какое-то жалкое всхлипывание. Каталь озадаченно посмотрел на него.

«Господи, неужели это не та капсула!».

— Все нормально, отойдите назад, — сказал Ральф. — Вы двое, — обратился он к пехотинцам, вооруженным карабинами, — прикройте меня, — все еще ожидая, что Скиббоу вот-вот выпрыгнет, он заставил себя осторожно двинуться по металлической сетке в направлении саркофага. Всхлипывание становилось все громче и время от времени переходило в тихие стоны.

«Надо действовать очень, очень осторожно», — убеждал себя Ральф, подобравшись к саркофагу и заглядывая внутрь. Он был готов в любую минуту увернуться от удара.

На фоне молочно-белого композита внутренней поверхности капсулы, которая напоминала гроб, он увидел бессильно распластавшегося Джеральда Скиббоу. Все его тело дрожало. Он крепко прижимал к груди свою разбитую руку. Оба глаза были подбиты, а из расквашенного носа все еще сочилась кровь. Ральф почувствовал резкий запах лесной грязи и мочи.

Джеральд продолжал всхлипывать. В углу его рта лопались пузыри слюны. Когда Ральф оказался прямо над капсулой, в бессмысленных глазах Скиббоу не появилось и намека на какую-либо реакцию.

— Дерьмо.

— Что случилось? — возник в сознании Ральфа вопрос, который задал адмирал Фарквар.

— Не знаю, сэр. Это Скиббоу. Но он выглядит так, как будто находится в состоянии какого-то шока, — он махнул рукой перед грязным, окровавленным лицом колониста. — Он явно находится в состоянии нервно-психического расстройства.

— Как вы думаете, он все еще опасен?

— Мне кажется, что нет, во всяком случае до тех пор, пока не поправится.

— Хорошо, Хилтч. Пусть морские пехотинцы как можно быстрее доставят его в изолированное помещение. К вашему приходу туда прибудет бригада экстренной медицинской помощи.

— Слушаюсь, сэр, — Ральф отошел назад, пропуская трех морских пехотинцев, которые должны были вытащить из капсулы по-прежнему бессильного Скиббоу. Нейронные процессоры сообщили ему, что астероид переведен в состояние боеготовности шестой степени.

«Ничего не понимаю, — подумал Ральф, — мы везли сюда ходячую атомную бомбу, а теперь она превратилась в какую-то обмочившую штаны амебу. Что-то стерло все следы зомбирования. Но что именно?»

Отряд морских пехотинцев с шутками и улюлюканьем покинул отсек. К счастью, они не понадобились. Держась одной рукой за балку, Ральф, уставившись на пустую капсулу ноль-тау, еще довольно долго висел между двумя металлическими сетками, пока их наконец не убрали.

Через три часа, после того как боеготовность Гайаны была снижена до шестой степени, жизнь внутри астероида почти вернулась в свое нормальное русло. Гражданским лицам, которые работали в полости, принадлежащей военным, было разрешено вернуться к своим обязанностям. С двух других полостей были сняты ограничения на свободное передвижение и связь. Космическим кораблям была разрешена стыковка и убытие, хотя та часть космопорта, где находился «Экван» все еще была открыта только для военных кораблей.

Через три с половиной часа, после того как морские пехотинцы доставили в камеру фактически находившегося в коме Джеральда Скиббоу, капитан Фарра Монтгомери вошла в маленький офис отделения «Тайм-Юниверс» на Гайане и отдала диск Грэма Николсона.

Уже прошел час с того момента, как горничные Криклейда накрыли стол для завтрака. Герцог уже поднимался в небо, покрытое узкими полосками призрачных облаков. Ночь, освещенная сиянием Герцогини, принесла первый со времени летнего соединения дождь. Поля и леса сверкали еще не испарившейся влагой. Местные цветы, разбросав свои семена, завяли и, превратившись в бесформенные мясистые образования, уже начинали гнить. Радовало то, что воздух совершенно очистился от пыли. Все это было причиной того, что в это утро работники поместья Криклейд пребывали в бодром настроении. Дождь в такое раннее время означал, что будет второй, и к тому же очень хороший урожай зерновых.

Но Луизе Кавана было не до дождя и не до перспектив будущего сельскохозяйственного изобилия. Даже игривый энтузиазм Женевьевы не смог заставить ее совершить их обычную совместную прогулку по выгону. Вместо этого она закрылась в своей ванной комнате. Со спущенными до лодыжек трусиками Луиза, горестно понурив голову, сидела на унитазе. Упавшие вниз длинные волосы касались блестящих голубых туфель. «Как глупо носить такие длинные волосы, — подумала она. — Как это глупо и вызывающе. Уход за ними является пустой тратой времени. Да и вообще это просто оскорбительно. очему я должна быть ухоженной и холеной, точно какая-то породистая лошадь? Такое обращение с женщиной является гнусной, жестокой традицией. Как будто бы я жена-красавица какого-нибудь тупоголового молодого джентльмена. Почему традиции имеют такое значение, и особенно те традиции, которые пришли из мифологического прошлого другой планеты? В конце концов, у меня уже есть мужчина».

Задержав дыхание, Луиза снова напрягла мышцы живота, так, чтобы они сжали ее внутренности. Ногти больно вонзились в ладони. Она вся задрожала от напряжения, а лицо налилось кровью.

Ни малейшего эффекта. С горестным стоном она выдохнула воздух.

Придя в ярость, она задержала дыхание и повторила попытку.