Хорошо еще, что Фархи, целый день проведший в лесу, добыл пропитание не только для Лореанны и для себя, но и для уставших, измотанных людей. Три повелительниц Тени – все, что уцелели в битве с вампирами, – целый день жарили мясо – для драконов и для людей. В лесу неподалеку нашелся родник, в котором можно было набирать воду, и это было как нельзя кстати – Шеба пообещала приготовить свои целебные снадобья для всех уцелевших в битве.

Погибших в битве животных решили оттащить поближе к тушам драконов. По традиции древнего народа драконов, тело либо хоронят в пещере, либо предают огню, если пещер близко не наблюдается. Так что своих мертвых собратьев Фархи с Лореанной собирались сжечь. Поближе к двум огромным тушам, лежащим на поле боя, мы подтащили и трупы животных, чтобы сжечь и их заодно – не бросать же на растерзание стервятникам.

Шроттера, Рэглера и Оррил положили рядом друг с другом, как близких друзей. Глупый медведь Бартоламью ходил от одного ящера к другому, тыкал их носом и ревел, призывая подняться. Ящеры на медведя не реагировали, и зверь с обидой обращался своим ревом к Шебе, словно бы требуя исправить это безобразие. Шеба не отвечала ему. А после того как приготовления к кремации были завершены, Лореанна грациозно поднялась в воздух, на несколько секунд зависла над телами павшим, а затем выпустила в них язык своего ужасающего пламени. Тела охватил огонь, а Лореанна дохнула на них еще и еще раз. Даже с расстояния в тридцать шагов явственно ощущался жар этого огня, а в воздухе повис тошнотворный запах горелой плоти. Солдаты Аштона, которые наблюдали эту картину, торопливо покинули поле боя и не появлялись на нем до тех пор, пока Лореанна вновь не опустилась на землю.

Спать мы легли поздно, но воинство Аштона продолжало трудиться при свете факелов. По-моему, они работали всю ночь, однако нам, уставшим и от битвы, и от следующего за ней, тоже непростого дня, было все равно – все спали как убитые, не выставив даже охраны, положившись на чутье драконов и зверей. Да, собственно, и обороняться было не от кого – сам Аштон и его войско опасались приближаться к драконам ближе чем на пятьдесят шагов, а больше никто нам и не мог угрожать в этом месте. В эту ночь мне снова снились сны, в которых я видел себя драконом, но точного их содержания наутро я уже не помнил.

Наутро настала пора прощаться. Первыми, получив у Аштона желанную грамоту об освобождении от податей на сто лет, ушли крестьяне. Из девяноста четырех человек, которые пришли сюда на битву с некромантом, их осталось всего восемь. Итон, обняв по очереди меня, Шебу, Шарграйна, Джонатана и Джоурбу, отступил на шаг, низко поклонился нам и сказал:

– Ну, не поминайте лихом! А будете в наших местах – заходите.

Мы поклонились ему в ответ, и Итон повел своих фермеров назад, к трем деревням на болотах, оставшимся почти без мужчин. Вслед за Итоном собрался в дорогу и Хайдрик, тоже получив от Аштона документ, что он теперь не только старшина гарнизона, но и городской голова и что за заслуги перед короной ему полагается государственная пенсия. Старый воин был немного растерян, неуверенно улыбался. Когда мы расставались, он сказал:

– Это, что ли, та судьба, для которой Боги сохранили мне жизнь? По-моему, умереть в бою было бы почетнее.

Мне нечего было ответить на это. Мы крепко обнялись на прощание, и Хайдрик со своими воинами отправился назад, в Гасенск. У старого ветерана дела обстояли практически так же, как и у крестьян, – из семидесяти двух его бойцов выжили только семь, включая и самого Хайдрика.

Затем собрались уходить Сыны Тени, но тут у них с орками разгорелся спор. Я даже не сразу понял, о чем идет речь. Оказалось, они спорили из-за тела павшего Боба-молотобойца. Ни до чего не договорившись, Шарграйн и Джоурба пришли ко мне.

– Рассуди нас, бард, – сказал Джоурба.

– Поскольку Боб-молотобоец пришел с тобой, достойный бард, – чуть склонив голову в уважительном поклоне, произнес Шарграйн, – и его родственников здесь нет, именно ты должен выбрать место его упокоения.

Дело в том, что тело Риголана эльфы четко решили забрать с собой. Шарграйн и те двадцать пять человек, что остались от его войска, решили основать новый клан – Тени Риголана. И тело героя, имя которого будет носить клан, как великая реликвия должно было быть захоронено на территории клана. Но и тело Боба они собирались забрать тоже, захоронив его рядом с Риголаном как еще более великого героя. Орки, в свою очередь, предъявляли свои права на тело молотобойца, поскольку именно он отомстил за смерть их сородичей. По представлениям орков Боб-молотобоец автоматически становился теперь членом их племени, героем их племени. А сердце героя, по традиции орков, должно быть заложено в основание храма, который орки возведут в его честь.

Решение я увидел сразу, но язык не поворачивался произнести это вслух. Решение, которое пришло мне в голову, показалось мне сначала просто надругательством над телом Боба. Но чем больше я думал, тем больше убеждался, что других приемлемых вариантов просто нет. «Кроме того, – сказал я сам себе, – это ведь всего лишь тело – дух давно покинул его». Я вздохнул и сказал:

– Что ж, я вижу только один выход, хоть он мне и не очень нравится. Нужно вынуть сердце из груди Боба и передать его оркам. А тело пусть заберут Сыны Тени – так будет разумнее.

Так действительно было разумнее, ибо оркам предстоял еще многодневный переход к родным местам и нужно будет позаботиться о специальном сосуде, в котором можно будет везти сердце героя, не говоря уже о перевозке всего тела. А эльфы были всего в двух днях пути от своих подземелий и уже скоро должны были похоронить тела обоих героев с почестями.

– Вот это правильно! – воскликнул Джоурба.

– Да, это мудрое решение, – согласился Шарграйн. – Я попрошу повелительниц Тени очень осторожно извлечь сердце героя.

Затем орки изготовили специальный сосуд для транспортировки сердца Боба-молотобойца – в кожаную сумку поставили глиняный горшок, который нашелся в обозе эльфов, наполнили его диким медом, найденным с помощью Бартоламью в лесу. В мед и опустили сердце, вынутое из груди Боба.

Прощаясь, Джоурба крепко пожал мне руку и сказал:

– Ты теперь тоже член нашего племени, бард. Если бы не ты, Боб не пришел бы сюда и не отомстил бы за погибших орков. Так что когда-нибудь ты обязательно должен будешь побывать в наших краях.

– Я постараюсь, – не слишком уверенно ответил я, пожимая руку орка, – но от меня это почти не зависит. Барда ведет его судьба, поиск Знания. Может быть, он и заведет меня в Восточные земли.

Ушли орки, собрались в путь темные эльфы, увозя с собой тела павших героев.

– Что же, бард, я не буду оригинален, – сказал Шарграйн, обнимая нас с Шебой на прощание. – Если даже орки признали тебя своим, то мы просто обязаны принять тебя в свой клан. Людям нет пути в подземелья, но тебя это не касается. Ты сможешь пройти во владения темных эльфов, когда захочешь, только назови свое имя. Сыны Тени будут знать его.

Ушли и эльфы, а почти сразу за ними – войско Аштона, направляясь к Порт-Фрасту, чтобы присоединить графство Ассукс к Южному баронату. Ушел Джонатан, о судьбе которого я переживал больше всех – уж очень непрактичным был старый маг. Во время наших привалов я раз или два упоминал профессора Брома, специалиста по воздухоплаванию, с которым мне довелось перелететь Западные горы год назад. Джонатан тогда крайне заинтересовался работой Брома, стал расспрашивать меня о нем, интересовался, как его найти. Теперь, когда наша миссия была выполнена, Джонатан решил отправиться в гости к Брому, познакомиться поближе с его работой и, если профессор не откажет, предложить ему свою посильную помощь. Прощаясь с нами, старый маг не смог сдержать слез.