— Вы остаетесь на месте! Без понятых эксперимент недействителен! — Воронов прошел к Мигунову, встал рядом. — Итак, еще раз. Сейчас подследственный восстановит перед нами картину событий той ночи, когда он…

Он не успел договорить. Что-то темное мелькнуло перед глазами, и тут же — страшный удар, от которого в голове загудело, зазвенело и закружилось. «Со всей силы бьет, гад!» — удивленно подумал Воронов, цепляясь за что-то, хрипя и обрываясь вниз, в черную пропасть…

США, Лэнгли, штаб-квартира ЦРУ

В Соединенных Штатах Америки число 555 имеет особое, сакральное значение. Почему — неизвестно. Возможно, это как-то связано с нумерологией, где сочетание трех пятерок означает, якобы, успех и процветание. Но тогда получается, что американцы больше других народов мира ценят именно эти два качества, поскольку за пределами США культ трех пятерок отсутствует. Америка — и успех. Америка — и процветание. Ну да, они же всегда где-то рядом!

Особенно популярны там автомобильные и телефонные номера, содержащие три заветные цифры. Это даже нашло свое отражение в литературе и кинематографе, где главный герой может разъезжать в «линкольне» с госномером 555-JOHNY, проживать в доме № 55 на Пятой авеню, а дозвониться до него можно, только набрав префикс 555…

Именно поэтому, дабы не разжигать страсти и не подстегивать ажиотажный спрос, все телефонные номера, начинающиеся на три пятерки, в США (а также в Канаде) отдали государственным службам: медицинским, финансовым учреждениям, департаменту по энергетике, федеральной справочной службе и т. д. Один-два таких номера находятся в распоряжении Центрального разведывательного управления. Они не значатся ни в каких справочниках, не украшают визитные карточки сотрудников, и с обычного телефона на них дозвониться нельзя. Вы услышите лишь голос автомата: «Набран неправильный номер, набран неправильный номер…» — или тонкое потрескивание в трубке. Больше ничего. Это номера экстренной связи, которые принимают сигнал с аппаратов, на которых установлен определенный идентификационный модуль. Сколько таких аппаратов в мире — никто вам не скажет. Примерно столько же, сколько агентов ЦРУ работает «на холоде». И набирают экстренный номер только (и исключительно) в случае неожиданного провала. Если успеют, конечно…

Связник Слава, один из кураторов московской сети, проходящий в бумагах ЦРУ как агент «Тритон», — успел. В ту же секунду, когда он у себя в Ховрино (с окровавленной щекой, в темной ванной комнате, дверь которой сотрясали могучие удары) нажал кнопку соединения на своем телефоне, зазвонил зуммер в кабинете Русского отдела в Лэнгли, штаб-квартире ЦРУ под Вашингтоном.

Здесь была глубокая ночь. Дежурный сотрудник, как того требовала инструкция, зафиксировал входящий сигнал, записал высветившийся на табло номер и тотчас же позвонил своему начальнику — Алану Фьюжну.

Как крепко ни спал до этого Фьюжн, он быстро понял, в чем дело. Ему даже не было надобности сверять поступивший номер по своей картотеке. «Тревожные» номера агентов он помнил наизусть. Через минуту он связался по шифрованной спецсвязи с главой Русского отдела Мелом Паркинсоном.

— Только что поступил сигнал «три пятерки» из Москвы, сэр, — доложил он. — Связной под псевдонимом «Тритон» задержан или убит.

Паркинсон долго молчал на том конце провода.

Фьюжн ясно представил себе, как он сидит на кровати — высокий и тощий, с подкрашенными в каштан седыми взлохмаченными волосами, — как досадливо морщится и пристукивает по краю тумбочки своими длинными сухими пальцами.

— Это плохо, Алан, — произнес наконец Паркинсон. — Хуже не бывает. У него контакты… Проверяйте всю московскую сеть, всех! Связь по срочным каналам!

— Слушаюсь, сэр, — сказал Фьюжн.

— Постарайтесь сберечь то, что осталось, Алан. На «Тритона» завязаны восемь агентов. Это половина нашей сети в Москве…

По тону главы Русского отдела Фьюжн понял, что это серьезный провал.

— Через двадцать минут в моем кабинете, — глухо сказал Паркинсон и положил трубку.

* * *

г. Заозерск

Открыв глаза, Воронов обнаружил, что лежит на полу, под фотографиями холодного оружия: финского ножа, кавказского кинжала и кастета. Руки и ноги намертво стянуты скотчем, рот распирает какая-то вонючая тряпка, сильно болит голова…

«Ну, он меня и уделал, сволочь… Мы же договаривались совсем по-другому…»

Хотя… Чем больше ущерб здоровью, тем меньше подозрений. Все правильно, правильно. Но… Этот гад не об естественности думал, плевать ему на естественность. В конце концов, и тряпку мог бы подобрать почище!

Воронов осторожно приподнял пульсирующую болью голову. Анемичная старая дева, скрученная по рукам и ногам, сидела в углу, у стола, и беззвучно плакала. О том, что она плачет, Воронов догадался по трясущимся плечам. Во рту у нее тоже торчал кляп, с которого стекали на пол то ли слезы, то ли слюна.

«Сельский интеллигент» лежал на спине посередине комнаты — без кляпа и без скотча. Зато почти голый: в одних трусах и носках. И не двигался. Голова была запрокинута далеко назад, словно он пытается рассмотреть противоположную стену лаборатории, на которой висят рисунки петель-удавок. Лица следователь не видел, только какую-то серебристо-синюю полоску на шее…

«Это же мой галстук, — с удивлением понял Воронов. — Что там делает мой галстук?»

Он повернул голову влево. Какой-то человек в длинном синем плаще, надвинутой на глаза шляпе и старомодных очках возился в имитационной комнате у серванта: открывал ящики, звякал чем-то, потом нашел, что искал, и положил в карман. Неспешно подошел к двери «черного» хода, открыл. Посмотрел на часы, постоял несколько секунд, шагнул вперед, обернулся на пороге, глянул на Воронова.

Человек не был похож на Мигунова. Во всяком случае на того Мигунова, которого Воронов знал: невинно осужденного советского полковника. Это был хладнокровный, умеющий умело маскироваться профессионал, настоящий убийца и шпион. Их взгляды встретились. Лишь на одно мгновение. Затем незнакомый знакомец вышел и осторожно прикрыл за собой дверь.

Воронов хотел посмотреть на часы — сколько же времени прошло? Но скрученные руки не повиновались. К тому же часы забрал Мигунов.

Он опустил голову на пол, закрыл глаза и стал ждать, когда придет конвой. Его часть операции закончена, он может отдохнуть. Если бы еще не этот вонючий кляп… Ну, неужели трудно было найти тряпку почище?

* * *

США, Лэнгли, штаб-квакртира ЦРУ

В кабинете Паркинсона ярко горит свет. Включены даже бра над кожаным диваном, где, по слухам, нередко ночевал прежний босс Ричард Фоук, и обе настольные лампы. Несмотря на поздний — скорее даже ранний — час, здесь собралось все начальство Русского отдела: Барнс, Фьюжн, Канарис и, конечно, сам старина Парк. Сна — ни в одном глазу. Ни у кого.

— В Москву сегодня утренним рейсом прибыл «Зенит»-младший. В 8-30 по московскому времени у него была назначена важная встреча с представителем московской сети, но он на нее не явился. А в 8-00 в Центр поступил сигнал тревоги от агента «Тритон». Это значит, что «Тритон» задержан. В 9-00 «Зенит»-младший должен был явиться в пресс-центр на Зубовском бульваре, что напрямую связано с формальной целью его поездки. На встречу он тоже не явился. Никаких звонков или других сигналов от него не поступало…