было объявлено царское милостивое слово: «да по ево ж ближняго боярина и оберегателя и дворового воеводы посылке, ты, думной дворянин и воевода, с ратными людми под турским городком Арбатком чинил промысл и под тем городком с неприятелскими людми бились и многих неприятелских людей побили и в полон поимали, а иных в город вогнали и в море потопили, а сам ты с ратными людми возвратились во всякой целости»[862].

В своих отписках Голицын не раскрывает цели рейда отряда Косагова на Арабатскую крепость. Принимая во внимание, что начало похода состоялось еще до появления русской армии у Перекопа, следует предположить, что экспедиция Косагова носила характер отвлекающего удара, который планировалось нанести примерно в одно время с решающими боями главной армии против основных сил крымской орды. Голицын рассчитывал, что Косагову удастся прорваться в Крым через Арабатскую косу, оттянув часть сил хана Селим-Гирея с главного перекопского театра военных действий и вызвав панику у населения полуострова. Однако турецко-татарская сторона учла такую возможность, ведя разведку и своевременно усилив гарнизон Арабата. В результате застать врасплох крепость не удалось, а после упорных боев 17–18 мая, происходивших практически одновременно с боями в Зеленой и Черной долинах, которые вела основная армия, силы Косагова и вовсе отступили. Неприятель сумел организовать преследование, не дав нападавшим разорить окрестные территории. Все это показало готовность Крыма к обороне и подчеркивало высокий боевой дух противника, не собиравшегося пропускать русскую армию на территорию полуострова без боя.

Потери русской армии во втором походе

В одной из отписок, отправленных в Москву после начала отступления, Голицын подвел итог потерям, составившим более 1 тыс. раненых, 203 убитых, 41 пленного, 23 без вести пропавших (см. таблицу 4.12 на с. 240)[863].

Таблица 4.12. Сводные потери русской армии во втором Крымском походе

Раненые Убитые Пленные Без вести пропавшие Стольники 18 4 – – Стряпчие 6 – – – Дворяне 3 – – – Жильцы 3 1 – – Начальные люди 22 – – – Смоленская шляхта 4 5 4 – Гусары, копейщики, рейтары, городовые дворяне 256 34 7 (рейтары) 16 (копейщики и рейтары) Солдаты, стрельцы и казаки 130 17 18 7 (солдаты и стрельцы) Всего 4421 61 29 23 Казаки Ахтырского и Сумского полков 563 142 12 — Итого 1005 203 41 23

1 В источнике ошибочно — 441. См.: РГАДА. Ф. 210. Оп. 6. Кн. 143. Л. 479 об.

Данная сводка, к сожалению, не указывает ни конкретных полков, ни разрядов, и лишь выписанные отдельной статьей потери слободских казаков дают представление о действительно кровавой схватке, разыгравшейся в их обозе 16 мая. В целом данный документ может вызвать вполне резонный вопрос, насколько полно в нем отражены потери русской армии в майских боях 1689 г.

Ответить на него позволяют сохранившиеся в архиве Разрядного шатра Большого полка первоисточники указанной сводки — росписи потерь по каждому разрядному полку. Они не совсем полны: так, по Большому полку присутствуют только росписи московских чинов, смоленской шляхты, а также копейных, рейтарских и солдатских полков, однако по остальным разрядным полкам документы дают исчерпывающую информацию. Росписи потерь не составлены по единому формуляру — делопроизводители каждого разряда оформляли документ и сводили цифры так, как считали нужным. В росписях потерь Севского, Рязанского и Новгородского разрядов общим было то, что число убитых подсчитали по полкам, хотя каждый документ имел свои особенности. Наиболее подробным и уникальным из них была поименная и поденная роспись потерь Казанского разряда, которая, как было показано выше, дает возможность реконструировать характер и время боев, в которых участвовал этот разрядный полк.

По Большому полку присутствует именной список погибших и раненых московских чинов. В боях с татарами четверо стольников дворянских рот Большого полка погибло: А. И. Голенищев-Кутузов (15 мая), князь И. Л. Касаткин-Ростовский, И. В. Хитрово, И. С. Бутурлин[864]; 12 было ранено: князь И. Я. Сонцов, Ф. Ф. Еропкин, С. С. Загряжский, князь И. О. Барятинский, А. М. Дмитриев-Мамонов, Д. М. Ртищев, А. Ф. Борков, И. И. Ознобишин, И. А. Пущин, И. В. Колтовский, Д. Е. Бахметев, М. И. Давыдов. Ранения получили также стряпчие В. С. Фустов, Н. С. Павлов и Ф. П. Скорняков-Писарев; дворяне Б. А. Коротнев, Н. С. Зеленой, жилец В. М. Дубенской. В указанную ведомость был также внесен один раненый курский калмык Иван Иванов[865].

Все столбцы потерь написаны разными почерками и, очевидно, являются оригиналами, присланными по соответствующему запросу в Разрядный шатер Большого полка. Цифры этих отчетов отражают общее число потерь, представленных Голицыным в общей сводке, и особых причин сомневаться в их достоверности нет — фальсификация с целью эвентуального преуменьшения потерь требовала не только слаженной (и в походных условиях крайне трудно достижимой) работы канцелярий всех разрядов, но и не имела никакого смысла с точки зрения внутреннего делопроизводства Разрядного приказа.

В этом свете важным предстает еще один комплекс источников, касающийся потерь русской армии во втором походе — сказки командиров дворянских рот (а иногда служивших в них московских чинов) о потерях в своих подразделениях, поданные в Разрядный шатер Большого полка в большинстве своем к 29 мая. Всего сохранилось 55 таких сказок. Большинство из них сообщает о потерях одного-двух человек, да и то главным образом боевых холопов московских чинов, а не самих стольников, стряпчих, жильцов и дворян[866]. При этом около 20 сказок и вовсе сообщают, что «ротные люди никто не убиты и в полон не взяты, да они ж ротные люди сказали, что люди их все в целости, никто не убиты ж и в полон не взяты»[867]. Это не только свидетельствует о слабой вовлеченности Большого полка в боевые операции 15–17 мая, но и в целом коррелирует с общим невысоким числом потерь, представленном в других документах.

При этом следует подчеркнуть, что во всех указанных документах представлены именно боевые потери за май 1689 г. Количество