***

20 мая команды на судах поднялись задолго до рассвета, позавтракали и разошлись по боевым постам. Тогда аргентинские военно-воздушные силы не успели еще продемонстрировать свою внушительную ударную мощь. Тем не менее все знали, что самая опасная фаза десантной операции началась в дневные часы, когда эскадры приближались к Сан-Карлосу. Командованию очень бы хотелось, чтобы противник как можно дольше оставался в неведении о цели их движения. До второй половины дня они следовали курсом на юго-запад, в направлении самого Порт-Стэнли. Только приблизившись к берегу Восточного Фолкленда, флот резко повернул на запад, в сторону Фолклендского пролива — водного прохода между двумя островами.

С первым проблеском рассвета они узрели вокруг себя лишь плотный густой туман. Предсказатели не ошиблись. Вступив в четверг в этом бело-сером мраке на мостик «Фирлесса», кэптен Джереми Ларкен, чью голову покрывали каска и огнезащитный капюшон, отдал целый ряд сжатых и точных распоряжений на суда колонны. «Канберре» неоднократно говорили перестать травить за борт. Теперь они опять этим занимаются, — проговорил он твердо. — Скажите, пусть прекратят». Плавающий мусор мог стать опасным ориентиром для неприятельского корабля или летательного аппарата разведки — отличный шанс засечь конвой по оставленному им следу. Всего где-то в километре-полутора впереди показался «большой белый кит», торжественно вздымавшийся на поверхностью моря на очередном вираже зигзага. Собирались вроде бы покрасить лайнер в серый цвет еще тогда на стоянке, когда находились на острове Вознесения, но казалось, не хватит времени или краски. Теперь уже точно было поздно — судно представляло собой отличную мишень для самолета-штурмовика. Вокруг лайнера в тумане проглядывали серые силуэты фрегатов и десантных кораблей, державших курс в направлении Восточного Фолкленда. Шли со скоростью всего 11 узлов, равняясь на самое тихоходное судно. «Скажите канонирам смотреть в небо, — проговорил Ларкен, бросив взгляд через отверстия в ограждении из мешков с песком на позиции артиллерии ПВО и на расчеты у «Бофорсов». — Они на самом-то деле отличные парни, но в семнадцать с половиной труднее всего бывает сосредоточиваться на деле». Медленно текли часы. Метеорологи предупредили о возможном в любой момент прояснении. Более всего напряжения на мостике добавляли короткие донесения, приходившие туда время от времени по двусторонней оперативной связи: «Два «Скайхока» только что поднялись с Рио-Гальегос, курс такой-то, скорость такая-то. Предположительное время прибытия в ваш квадрат во столько-то». «Четыре «Миража» направляются в вашу сторону, дистанция сто шестьдесят миль, время прибытия во столько-то». Британские подлодки и разведка САС отслеживали движения на аргентинских авиабазах на материке и постоянно поставляли данные командованию соединения. Вражеские самолеты целый день крутились где-то совсем рядом с флотом, возникая на краешках экранов РЛС в оперативных рубках, но, по какому-то необычайному везению, так и не засекли или по крайней мере не попытались атаковать британские корабли.

Большинство британских капитанов не верили, что их судов не заметили. На мостике фрегата «Аргонот» кэптен Кит Лаймэн смотрел на компании корабельных гардемаринов, поваров и связистов на постах у пушек «Бофорс» и семнадцати «Эрликонов» и пулеметов. «Я не мог поверить, что нам тут все так запросто сойдет с рук. Не покидала мысль: идем в ловушку? Не будет ли как с японцами на Окинаве, когда тоже дали спокойно подойти близко, а уж потом мы нахлебались будь здоров?» Генерал-майор Мур послал десанту пожелание доброй удачи, содержавшее, как казалось некоторым, неуместные напоминания о грустных прецедентах: «Красные и зеленые береты[296] отлично показали себя на Суэце. Я верю, они отлично покажут себя и в Сан-Карлосе». Джулиан Томпсон бездеятельно сидел в каюте командира «пассажиров» на «Фирлессе», даже на беглый взгляд, казалось, донельзя вымотанный постоянным напряжением. Он думал о невероятной уязвимости плавучих мишеней вокруг, например об «Элке» с 2000 тоннами боеприпасов на борту. Комбриг страшно злился на себя из-за того, что, потратив множество усилий на рассредоточение подразделений бригады, даже не подумал о штабе, собранном целиком в одном месте, — на «Фирлессе». Если всех выведут из строя разом, кто тогда и как будет направлять действия бригады? Теперь, однако, было уже слишком поздно. Офицеры молча сочувствовали командиру, но ничего не могли поделать для успокоения его страхов.

А в более чем ста милях восточнее Вудвард с авианосцами курсировал своей привычной уже «беговой дорожкой». Позднее адмирал говорил «о борьбе с собой, о попытках заставить не брать в советчики собственные страхи». Много раз на протяжении войны он ловил себя на мысли, что не может постичь того, как адмиралы Второй мировой многие годы подряд выносили стресс ведения боевых действий с неприятелем, имея в море сотни кораблей. С каждым этапом кампании, с тех пор как ударная группа отправилась в поход на юг из Гибралтара, количество вариантов развития событий, имевшихся в распоряжении британцев, неуклонно сокращалось. Теперь их не осталось ни одного. Если Нортвуд, военный кабинет или сам адмирал не воспользовались правом отдать десанту приказ поворачивать до 6 часов вечера того дня, значит решено — битве на суше быть. А уж взяв старт, они были обязаны выиграть гонку. На мгновение в темных глубинах сознания Вудварда зашевелилась неприятная мысль, заставившая его задать вопрос самому себе: как же идти домой в Англию, если провалюсь? Однако командирам, занесшим меч для битвы, не должно размышлять о подобных вещах. Высадка будет успешной.

Многие из солдат не получали прямого приказа к действию — они просто осознавали, что достигли момента, после которого пойдут вперед, если только их не догонит команда остановиться. Подполковник Херберт Джонс находился среди бойцов своего 2-го парашютного батальона на пароме «Норланд». Он попросил морского связиста просигналить соседям на «Бродсуорд»:

«Приказ получили?»

«Да, — отозвались с Бродсуорда. — А вы нет?»

Несколькими минутами спустя фрегат сблизился с паромом и произвел выстрел из сигнальной пушки, заряженной вынужденно коротким сообщением:

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

ОПЕРАЦИЯ «САТТОН»

ООГ[297] 317.019N май 190230 Гр.

Кораблям приготовиться к высадке десантов

1. День «Д» — 21 мая 82 г.

2. Час «Ч» — май 82 г. 210639 Гр.

3. Тотчас же обеспечить подвоз боеприпасов на передовую

4. Приступить к действию

Бойцы внизу готовили к бою гранаты, проверяли оружие, запихивали патроны в пулеметные ленты, дремали или разговаривали. Когда свет начал меркнуть, они поняли — первый из крайне рискованных моментов миновал благополучно. Познакомившись с истинной мощью неприятельских военно-воздушных сил в следующие дни, они стали хорошо представлять себе, от какой беды уберегла их судьба 20 мая. Если бы распогодилось хоть на час, и противник устроил серию налетов вроде тех, которые разворачивал уже назавтра, у десанта осталось бы совсем мало шансов избежать катастрофы. Зенитные ракетные комплексы «Си Вулф» и ствольная артиллерия ПВО на кораблях уничтожили бы какую-то часть самолетов, но многим другим удалось бы прорваться точно так же, как получилось 21 мая. Потеря одного или более десантных кораблей послужила бы огромным политическим ударом в самом начале сухопутной фазы кампании.