Маша подняла глаза к лицу любимого. Заметила, как тот сдвинул брови.

- Аня, мы взрослые люди.

Та тут же покачала головой, попыталась изобразить недоумение.

- Дима, я ничего не говорю. Просто это так неожиданно, на фоне всего происходящего…

- Вот на фоне всего происходящего и съехались. Решая проблемы твоего сына, круглосуточно.

Маша осторожно толкнула Харламова локтём, и тот примолк. А Анна Александровна с загадочной улыбкой поинтересовалась:

- Может, ты ещё и женишься?

- Может, и женюсь, - отозвался он и широко улыбнулся. Правда, от этой улыбки вряд ли кому могло стать радостно. Вот и Анне Александровне не стало. Она посверлила брата взглядом, затем с дивана поднялась, оставив Афанасия дремать.

- Хорошо, - проговорила она официальным тоном, - обсудим это позже. Пойдёмте за стол.

И первой покинула гостиную через двойные двери, прошла в столовую. Маша смотрела ей вслед, потом тихо пожаловалась:

- Она меня ненавидит.

Димка только плечами пожал.

Стас к столу так и не спустился. Возможно, это было к лучшему. Всем необходимо было передохнуть, даже Борис Николаевич решил не торопиться с вопросами, касающимися их главной проблемы. Маша знала, что после обеда они с Харламовым наверняка уйдут в кабинет, подальше от женщин, и всё обсудят. А ей снова придётся остаться в одной комнате с Анной Александровной. И, похоже, жизнь привела её к тому, что ей необходимо к этому привыкать. С инициативой наладить отношения или попытаться найти подход к сестре любимого человека, Маша решила завязать почти тут же, как эта мысль пришла ей в голову. Но необходимо было выработать стратегию, линию поведения, и эту линию в дальнейшем желательно не переступать. Изо всех сил держать нейтралитет. В конце концов, Анна Александровна и сама не горела желанием с ней общаться, и всё, что Маше оставалось, это горячо, со всей старательностью любить её младшего брата. Так, чтобы это было заметно и понятно всем вокруг. Самой заслужить доверие и признательность вряд ли удастся, лучше сразу с этим смириться и не переживать лишний раз.

- Не обращай внимания, - шепнула ей Люся в конце обеда. – Аня просто ревнует.

Маша кинула опасливый взгляд за своё плечо, но поблизости никого не оказалось. И тогда она сказала:

- Ревновала бы она к кому-нибудь другому. А меня она не любит.

Люся понимающе и сочувствующе ей улыбнулась, похлопала по руке.

И всё-таки была некоторая странность в поведении Люси. До этого дня у Маши не было возможности заметить, проанализировать, а сегодня она вдруг поймала себя на мысли, что в присутствии Люси, Анна Александровна словно устраняется от всех домашних дел и забот. Она занимается цветами, проводит время в тишине и одиночестве, и если бы не проблемы, связанные со Стасом, то, возможно, она бы и не появилась ни в столовой, ни в гостиной. Оставив все хлопоты на Люсю. Довольно странное разделение обязанностей.

Люся была замечательным человеком, с ней было приятно общаться, она готова была накрыть крылом заботы, кажется, полмира одновременно. Её даже прислуга в доме любила. Именно любила и ценила, а не молча исполняла приказы, как следовало поступать в отношении требований хозяйки. Маша слышала, как запросто Люся общается с горничными и экономкой. И не было бы ничего удивительного в том, застань её Маша пьющую с девочками чай на кухне. В отношении Анны Александровны вообразить подобное невозможно, это факт. А, принимая во внимание самолюбие и ощущение собственной значимости Анны Александровны, которая обожала всё контролировать, было странно, что она уступает инициативу управления домом кому-то другому. Пусть ненадолго, но самоустраняется.

- Когда приезжает Люся, дом словно оживает, правда?

Наверное, Борис Николаевич заметил Машин интерес, та увлеклась и засмотрелась на то, как Люся, смеясь, рассказывает горничным, как сто лет назад в богатых, барских домах начищали столовое серебро. Маша на Тихонова-старшего посмотрела, но поняла, что он тоже за Люсей наблюдает, с улыбкой.

- Она замечательный человек, - проговорила Маша, не совсем понимая, что ей следует ответить.

- Да, замечательный. – Борис Николаевич наконец отвёл взгляд. – Знаете, Маша, есть категория людей, вот таких замечательных, которые из-за душевных порывов забывают о себе.

Маше показалось, что она поняла, что имел в виду Борис Николаевич.

- Вы бы хотели, чтобы она жила в городе?

Он моргнул от неожиданности. Головой покачал.

- Нет, что вы. Ей там хорошо. Она привыкла к деревне, к простору, простоте и тишине. Но Люся… она зачастую забывает о себе. Вы так не считаете?

- Я недостаточно хорошо её знаю. Но, думаю, что вы правы.

- Это не всем даётся, - закончил он с особой интонацией, и снова принялся наблюдать за родственницей. Смотрел внимательно, пристально и улыбался. А Маша вдруг поняла, что в его взгляде присутствует некоторая смущающая её нежность. Конечно, можно смотреть так на родного человека, но не столь пристально и настойчиво, откровенно наслаждаясь тем, что видишь. Маше даже захотелось головой качнуть, сбрасывая с себя ненужные фантазии, но вместо этого решила отвернуться. И не задумываться о чужих страстях и тайнах.

Но как не задумываться?

- Дима, а Люся Борису Николаевичу близкая родственница? – Маша совершенно не собиралась лезть в чужую семью и расспрашивать, понимала, что это неправильно, но было любопытно. И с этим любопытством бороться было сложно, и поэтому на обратной дороге в город, Маша решила у Харламова осторожно поинтересоваться. Но осторожно не получилось, потому что вместо банального ответа, Дима неожиданно весомо хмыкнул.

- Маня, ты становишься очень наблюдательной, - вроде бы похвалил он её.

Маша на него посмотрела.

- Ты говоришь это странным тоном.

- Ничего странного. Но ты поймала чёрную ворону за хвост. И тебе для этого потребовалось не так уж много времени.

- Та-ак, - протянула она, отворачиваясь. – Наверное, мне лучше ничего не знать. И больше на эту тему не говорить.

- Чтобы продолжать ловить неосторожные Борины взгляды?

Маша всерьёз нахмурилась.

- Ты хочешь сказать…

- Ничего я не хочу сказать. Потому что ничего нет. Посмотри на Люсю, это святая женщина. Какие дурные помыслы могут быть на её счёт?

- Но о Борисе Николаевиче ты так хорошо не думаешь, я правильно понимаю?

- Почему? Боря занимается благотворительностью, радеет за сирот, что-то строит, кому-то что-то отчисляет. Взывает поступать также всех знакомых, и меня в том числе. Но если бы не Люся, он ни об одной сироте даже не подумал бы, это факт. Так что, Люся – его совесть. Во всех смыслах.

- Они ведь брат с сестрой? – уточнила Маша.