Так и у следователя. Бывает, что все факты, казалось бы, изобличают человека в преступлении. Есть только маленькое, крошечное «но». И опытный следственный работник не отмахнется от этого противоречия, как бы незначительно оно ни было. Все заново пересмотрит, переосмыслит, сопоставит и, смотришь, ниточка, потянувшаяся от этого «но», приведет к совершенно иному результату, чем предполагалось раньше. А в клинике нужно было не только учиться самому, но и учить сотрудников. И я вскоре выступил с большой статьей, в «Вестнике хирургии им. Н. И. Грекова», в которой обращал внимание практических врачей на симптомы, симулирующие «острый живот», но вызванные совершенно другими причинами. Статью встретили с большим интересом в разных городах страны. Мне пришли письма с благодарностями, а из Донецка приехала доктор Подоненко за советом. Она сказала, что наблюдала много подобных больных. Нельзя ли на имеющемся материале написать кандидатскую диссертацию?

Я помог ей составить план диссертации. И Анна Павловна успешно защитила кандидатскую, затем при моем содействии увидела свет ее монография, а позже под моим же руководством она защитила и докторскую на аналогичную тему. Сейчас она профессор, и я рад, что помог одаренному человеку войти в науку.

Кстати замечу, что среди моих учеников немало таких, которые шли к ученым степеням, начиная рядовыми врачами. Помня, какой дорогой к науке двигался сам, я всячески стремился разжечь искорку интереса к тому или иному вопросу, если замечал ее у кого-либо из молодых. Если врач проявлял настойчивость, дело всегда заканчивалось успехом.

...А примеров, когда хирург оказывается в крайне сложном положении, повторяю, бездна. Предельно выразительна в этом отношении старая латинская пословица: «Не тот хирург, кто сделал блестящую операцию, а тот, кто воздержался от ненужной операции!»

Приблизительно через полгода я окончательно уве­рился, что все направления деятельности кафедры мною полностью освоены. Больше того, я вижу их в перспек­тивном развитии. И отныне можно смело внедрять в работу клиники новые разделы хирургии. К этому, кроме всего прочего, принуждали, как всегда, больные! Многие из них, узнав, что я уже не работаю в Институте усовершенство­вания врачей, отыскивали меня в 1-м Медицинском. Поэтому с первых же операционных дней у нас пошли на стол больные с заболеваниями пищевода, с гнойными процессами и раком легкого. Эти операции привлекали внимание не только всех врачей нашей клиники, но и соседних клиник. Приезжали энтузиасты из других городов. С особым вниманием относились к таким операциям студенты.

Вполне понятно, что за состоянием работы в клинике, которой до этого многие годы руководил прославленный хирург страны Ю. Ю. Джанелидзе, ревниво следили в Ленинграде и Москве. Ревность эта была оправданной: не сданы ли прежние позиции? По-видимому, оснований для опасений мы не давали. Это в какой-то степени подтверждается письмом, полученным мною в ту пору от Бориса Александровича Петрова — широко известного в медицинских кругах хирурга, автора многих оригинальных работ по вопросам медицины. Он писал:

«...Очень рад, что удалось побывать у вас в клинике, известной мне по прежним визитам. Ныне я с большим удовлетворением почувствовал в ней хороший, рабочий, полнокровный дух, и понял, что она попала в руки настоящего хирурга. Как и говорил Вам, и сейчас повторяю, что Ваша работа у операционного стола производит цельное впечатление. Я радовался за русскую хирургию, которая цветет и развивается, находясь в твердых руках...

С уважением

профессор Б. Петров

Москва, 22 января 1951 года».

С трогательной отеческой заботой следил за моими делами Николай Николаевич Петров. Радовался успехам, печалился при неудачах. Он высоко ценил мои хирургические способности, считал своим долгом направлять их по единственно правильному руслу — на благо отечественной медицины. Это ярко проявилось в следующей истории...

Года через полтора после избрания меня заведующим кафедрой я получил лестное предложение занять должность, которую тоже на протяжении десятилетий занимал Ю. Ю. Джанелидзе: заместителя директора Института скорой помощи по науке. И как только я согласился на это, от Николая Николаевича мне принесли письмо следующего содержания:

«Дорогой Федор Григорьевич!

Вы достигли многого.

Идите дальше вперед теми же темпами, а если можете — еще больше усиливайте их.

Однако задумайтесь над тем, что распространение работы на два учреждения вредно для обоих этих учреждений и особенно вредно для самого совместителя.

Не берите совместительства с активной работой, а если уж взяли, то бросьте и сосредоточьтесь в одном месте, иначе Вы расколетесь и снизите уровень своей работы, а это будет очень жалко, потому что людей с такими способностями, как у Вас, очень мало, и они обязаны развивать и еще раз развивать, но не распылять свои силы!

Ваш доброжелатель, гордящийся Вашими успехами

Н. Петров

1/Х-1952г.»

Я принял совет-предостережение учителя и оставил совместительство, сосредоточив все внимание на делах клиники.

Широким был диапазон вопросов, которые приходилось разрабатывать в клинике.

Много внимания мы уделяли хирургическому лечению зоба: прооперировали более полутора тысяч больных, в том числе с внутригрудным зобом, при котором встречались все сложности и неожиданности, присущие операциям на грудной клетке.

Проявили себя в лечении некоторых эндокринных заболеваний, ставивших перед нами запутанные диагностические и тактические задачи. Особенно памятные волнения и трудности связаны с больными, у которых находили аденому паращитовидных желез. Ведь тут как: появится у человека опухоль с горошину, а таких дел натворит, разобраться, что к чему, невозможно...

Так, поступила в нашу клинику сравнительно молодая женщина с сильнейшими болями в ногах и во всем теле. Врачи, до этого неоднократно обследовавшие ее, не находили ничего патологического, считали, что она «типичная тяжелая истеричка». А когда она попала в больницу с переломом бодра, оказалось, что у нее многочисленные следы старых переломов ребер и других костей, и к тому ж камни в почках. Внимательное изучение рентгеновских снимков костей этой женщины и общее обследование у нас в клинике показали, что у нее крайне мало кальция в костях, отчего они и хрупкие. Следовательно, в организме нарушен минеральный обмен, в частности — обмен солей кальция и фосфора. Постепенно мы пришли к заключению, что это заболевание паращитовидных желез — маленьких, с чечевичное зернышко железок, расположенных на шее ниже щитовидной железы. Не опухоль ли? Сделали операцию. Да, опухоль, чуть меньше горошины. И как только убрали ее, больная тут же, на операционном столе, заявила, что боли и скованность во всем теле, которые мучили ее много лет, совершенно исчезли!

Я поручил заняться этой проблемой высокообра­зованному, инициативному хирургу Александру Львовичу Стуккей. И он, заинтересовавшись такими больными, бог весть где их находил. Вылечит одного, на его месте лежит уже другой. Этот уйдет, третий на очереди... В то время, как большинство хирургов в лучшем случае имеют опыт трех — пяти подобных операций, у Александра Львовича их было более сотни. Почему-то он не захотел оформлять свой опыт в виде специальной монографии и, человек щедрый, передал весь материал ассистенту Игнатьеву, чтобы тот сделал на этой основе свою докторскую.