— Кстати, меня зовут Тимоти Ламберт, — поспешно представился он.

Никакой реакции в ответ.

Тим предпринял еще одну попытку.

— Было приятно поболтать с вами, мисс…

— Кифер, — сдержанно произнесла девушка.

— Значит, до свидания, мисс Кифер.

Тим коснулся шляпы и направил коня во двор магазина строительных материалов.

Девушка не ответила.

Илейн ругала себя на чем свет стоит. Совершенно не было нужды вести себя таким образом. Молодой человек был очень вежлив. Но Илейн ничего не могла с собой поделать: как только она оставалась с мужчиной наедине, все внутри у нее замыкалось. Она чувствовала только враждебность и страх. Чаще всего не могла произнести ни слова; этому человеку удалось разговорить ее только потому, что он так уверенно и со знанием дела рассуждал о лошадях. С другой стороны, то, что он распознал породу Баньши, было опасно уже само по себе. Возможно, он уже слышал об уэльских кобах с Киворд-Стейшн и может связать с этим ее, Илейн.

И она тут же обругала себя за недоверчивость. Молодой человек — горный инженер. Он не разбирается в овечьих фермах на Кентерберийской равнине. Может быть, ему и на Баньши наплевать; он просто хотел поддержать разговор. А она даже не смогла заставить себя сказать ему «до свидания»! С этим нужно заканчивать. Она находится в Греймуте вот уже скоро год, и никто ее не преследует. Конечно же, она не собиралась снова влюбляться, но ей пора бы избавиться от внутреннего напряжения, чтобы быть в состоянии поговорить с мужчиной. Этот Тимоти Ламберт мог бы стать хорошим началом. Он действительно не производил опасного впечатления и выглядел весьма мило. У него были волнистые каштановые волосы, довольно длинные, он был среднего роста, стройный — не такой высоченный, как Уильям, и не такого атлетического телосложения, как Томас. Неброский мужчина. Но он ловко сидел в седле, легко держал поводья. Наверняка он не из тех, кто много времени проводит в конторе, впрочем, и под землей тоже, скорее всего, нет. Кожа у Тимоти была загорелой, а не бледной и покрытой слоем угольной пыли, как у большинства горняков. Илейн старалась не смотреть ему в глаза, но, кажется, они были зелеными. Неяркого зелено-коричневого цвета. Они не сияли, как у Уильяма, не манили загадочной глубиной, как у Томаса. Спокойные, приветливые глаза совершенно обычного человека, который ни для кого на этом свете не будет представлять опасности.

Но про Уильяма она тоже так думала. И про Томаса…

Илейн энергично встряхнулась, заставляя себя отбросить мысли о случайном встречном. Она уже успела доехать до конюшни мадам Кларисс, расседлала Баньши и покормила ее. Келли пошла за ней в ее крохотную комнату, которую девушка уже успела украсить цветными занавесками и красивым пледом в качестве покрывала. Нужно переодеться; через полчаса откроется паб. Жаль, что она приехала только сейчас. Ей хотелось опробовать новые ноты, которые дал ей преподобный отец. Но мадам Кларисс по-прежнему не нравилось, когда она играла церковные песни в ее заведении. По утрам ей было все равно, но в такое время девушки по большей части находились уже в пабе, чтобы поесть перед работой.

— Смотри мне, не смей их обращать! — заявляла мадам Кларисс и грозила пальцем.

Над такими шутками Илейн уже научилась смеяться. Она привыкла к разговорам девушек и уже не краснела, когда те рассказывали друг другу о своих клиентах. Впрочем, их истории лишь укрепляли ее во мнении, что она ничего не теряет, ограничивая свое общение с противоположным полом. Хотя продажные девушки зарабатывали гораздо больше, чем сама она за пианино, однако в жизни шлюхи не было ничего, чему бы стоило завидовать, а в жизни замужней женщины — и подавно.

Илейн решила надеть светло-голубое платье, которое подчеркивало цвет ее глаз, распустила косу и расчесала волосы. А затем, ровно к открытию, была у пианино, как обычно, в сопровождении Келли. Маленькая собачка давно перестала лаять только потому, что хозяйка садилась за пианино. Но если кто-то из мужчин начинал слишком сильно досаждать Илейн, она грозно рычала. Это придавало Илейн уверенности, а мадам Кларисс не мешало. Впрочем, здесь, в пабе, девушка не испытывала страха, болтая с мужчинами. Это было частью работы, и она ничем не рисковала. Ведь, в конце концов, в заведении было много народу; никто не мог незаметно унизить ее. В принципе, Илейн и тут могла бы избегать разговоров, но если она была слишком колючей, мужчины не угощали ее выпивкой — а ей нельзя было отказываться от дополнительного дохода. Вот и сегодня первая порция «виски» уже стояла перед ней на пианино, когда она только начала играть. Шарлен, которая подала ей напиток, улыбнулась.

— Сыграй, пожалуйста, «Paddy’s Green Shamrock Shore», — передала она чье-то послание.

Илейн кивнула. Вечер, такой же, как и все остальные, начался.

Тем временем Тим разделался со всеми своими заботами. После бесконечного перелистывания каталогов и дискуссий относительно преимуществ и недостатков различных строительных материалов ему даже удалось убедить торговца в том, что на этот раз рудник Ламберта хочет заказать не самые дешевые, а самые лучшие материалы. Торговец совершенно растерялся и в конце концов предложил Тиму выпить пива. Еще один новый друг. Тим был очень доволен и более чем готов продолжить вечер в пабе. Жаль только, что он не договорился точно с Мэтью. Сейчас он не знал даже, в каком из заведений обычно пьет пиво молодой штейгер, но предположил, что тот не пойдет в дорогие отели и рестораны на набережной. А первый трактир горняков, «Уайлд Ровер», особого доверия не вызывал. Посетители здесь, похоже, были уже пьяны; атмосфера казалась скорее агрессивной. Тим услышал крики; если Мэтью проводит вечера здесь, то, скорее всего, он ошибся в нем. Поэтому он зашел в другое заведение, «Лаки Хорс» — отель и паб, в котором также находился местный бордель. Но это почти всегда шло в паре, так что необязательно повлияет на настроение и качество виски.

Тим хотел привязать свою лошадь у входа, однако другой всадник, который тоже только что приехал, сказал ему, что у заведения есть своя конюшня.

— Иначе ваше седло мигом промокнет, — пояснил он, окинув коня Тимоти взглядом знатока. Весенняя погода, стоявшая днем, оказалась лишь робким предвестником лета. К вечеру снова начал моросить дождь. — А было бы жаль. Английская работа, верно? Где вы купили его? В Крайстчерче?

Мужчина оказался местным шталмейстером, а конюшня — чистой и сухой пристройкой к зданию. Рядом заржала белая кобылка. Тим поставил своего коня и погладил ноздри. Кажется, это коб той девушки? Его мерин тоже, похоже, узнал кобылку и начал предпринимать робкие попытки сблизиться. Баньши весело ответила ему.

Шорник, Эрнест Гаст, дал лошадям сена и бросил пару центов для конюшего на стоящую специально для этого тарелку. Тим хотел спросить по поводу кобылки, однако забыл об этом, когда они вошли в пивную.

У мадам Кларисс было тепло, пахло табаком, свежесцеженным пивом и жареным мясом. Тимоти сразу же почувствовал себя гораздо уютнее, чем в заведении конкурента, несмотря на то что здесь тоже было довольно шумно. Впрочем, тут пели, вместо того чтобы ссориться, — три валлийца образовали импровизированный маленький хор и встали вокруг пианино. За некоторыми столиками мужчины болтали с девушками, довольно откровенно одетыми, за другими играли в карты, а группа горняков состязалась в дартс. В нише, несколько в стороне от остальных, сидел Мэтью Гавейн и весело махал рукой вновь прибывшим.