этой болезнью. Но, возможно, смерть вызвана не самой болезнью; и эта неуверенность, наряду с многочисленными сомнениями членов жюри, вызвала и у врачей расхождение во мнениях.

Можно ли было сердце в таком болезненном состоянии так пронзить иглой, чтобы не вызвать кровотечения? Снаружи не была затронута ни одна вена или артерия; этим объяснили отсутствие кровоподтека. Может, так же было и внутри сердца и игла пронзила его, когда оно еще билось? Несомненно, такой вопрос никогда не возник бы, если бы не наследство в десять тысяч — сумма, поражающая воображение.

Разумеется, доктор Лэмсон на вскрытии не присутствовал: его вместе с остальными свидетелями попросили подождать в прихожей.

Обсуждение продолжалось очень долго, приближалась ночь, и коронер решил перенести неоконченное расследование на следующий день; свидетелям сообщили, в котором часу им нужно явиться.

Некоторые члены жюри предлагали немедленно арестовать доктора Лэмсона, но сомнения победили, и ему разрешили вернуться домой. Когда он проходил через церковный двор, его встретили свистом; но поскольку он ответил полным равнодушием, что само по себе явилось доблестью, толпа устыдилась своего поведения и отказалась от дальнейших демонстраций недружелюбия.

Капитан Уолтон вернулся домой в сопровождении джентльмена, по имени Чарлкот, которого пригласил поужинать. Это был его старый друг, один из членов магистратуры города.

Когда они после обеда пили вино и курили, разговор, естественно, зашел о событиях этого дня и о показаниях доктора Лэмсона.

— Его рассказ, хотя и очень необычный, кажется мне правдоподобным, — заметил магистрат. — А вы как считаете, Уолтон?

— Я считаю его не только правдоподобным, но и правдивым. У меня для этого несколько причин. Отсутствие кровоподтека, по-моему, доказывает невиновность этого человека в преступлении, что бы ни думали о его поведении.

— Могу я спросить, почему вы считаете его невиновным?

— Причина в одном не совсем обычном человеке. Среди тех, кого я вызвал в качестве свидетелей, вы могли заметить худого сутулого типа, по имени Ньюдин.

— А он тут при чем?

Описав встречу с Ньюдином на дороге и передав содержание разговора, капитан добавил:

— Я считаю, что Лэмсон сказал правду: моя бедная Нелли дала ему этот документ. А украл его Ньюдин. Клянусь богом, — воскликнул молодой офицер, — хоть у меня нет причин любить Лэмсона и я презираю его алчность, если окажется, что он говорил правду, десять тысяч фунтов будут ему вручены немедленно.

— Доктор Лэмсон, сэр! — объявил слуга, входя в комнату. — Он просит разрешения повидаться с вами, сэр.

— Конечно. Проводите его сюда.

— Мне уйти? — спросил магистрат.

— Останьтесь, если посетитель не будет возражать. Посмотрим.

Вошел врач, мрачный и бледный.

— Может, хотите поговорить со мной наедине, доктор Лэмсон? — спросил капитан. — В таком случае мистер Чарлкот…

— Нет, — прервал его врач, поклонившись магистрату. — Я предпочел бы, чтобы вы оба выслушали меня и увидели то, что я покажу. Мне, напротив, повезло, что мистер Чарлкот оказался здесь. Я как раз собирался сегодня же вечером идти к вам домой, сэр, и попросить у вас дружеского совета.

— В чем совета, доктор Лэмсон? — спросил магистрат.

— Вот в чем, сэр; вначале я решил показать это капитану Уолтону, чтобы убедить его в своей невиновности в том преступлении, которое приписывают мне сплетники. Вернувшись домой после расследования, я обнаружил на столе наряду с другими письмами вот это; как видите, оно прислано мне по почте.

Говоря это, он протянул капитану Уолтону письмо; на конверте, уже распечатанном, было написано только «Доктору Лэмсону», и стоял один почтовый штемпель — города Е. Дата на штемпеле свидетельствовала, что письмо отправлено в тот же день. В письме говорилось:

«Если доктор Лэмсон согласится расстаться с одной тысячей фунтов из десяти тысяч, завещанных ему мисс Инглворт, он вернет себе подписанный ею документ, и это поможет ему избежать петли на виселице. Если он согласен на это предложение, пусть известит: зажжет в своей спальне голубой свет сегодня в полночь; завтра с утренней почтой он получит новое письмо с указаниями, как передать деньги и подучить документ, так ему необходимый».

Ни подписи, ни адреса не было; только то, что передано выше.

— У вас есть подозрения, кто мог это написать? — спросил капитан Уолтон, обращаясь к врачу.

— Ни малейших. Почерк мне совершенно незнаком.

— Мне тоже, — сказал мистер Чарлкот, рассмотрев письмо. — Мне кажется, почерк сознательно изменен.

— Возможно, я смогу вам подсказать, — вмешался капитан Уолтон, пошептавшись немного с магистратом. — Если не ошибаюсь, у вас работает человек по имени Ньюдин.

— Да. Честный парень. Во всяком случае я так считаю.

— Возможно, вы переоцениваете его честность. У меня есть основания считать как раз наоборот: он не только нечестен; больший предатель никогда не служил доверчивому хозяину.

— Вы поражаете меня, капитан Уолтон! Я всегда считал его преданным человеком.

— Потому что не сумели его раскусить. Сейчас у вас есть такая возможность. Он ночует в вашем доме?

— Нет, он у меня только днем. На ночь уходит матери, она живет на краю города.

Капитан Уолтон и магистрат обменялись взглядами. Их подозрения подтверждались.

Первым заговорил мистер Чарлкот.

— Как вы сказали, доктор Лэмсон, вы хотели попросить у меня дружеского совета. К счастью, после разговора с моим другом капитаном Уолтоном я могу вам его дать. Советую вам, не теряя времени, передать мистера Ньюдина полиции. Как магистрат, могу дать вам необходимое распоряжение; если хотите, мы немедленно выпишем ордер.

— Доктор, вы хорошо сделаете, если послушаетесь совета мистера Чарлкота, — сказал капитан Уолтон. — Это в ваших интересах.

— Но, джентльмены, разве не ужасно, если мы арестуем невиновного молодого человека?

— Если