– Я не собиралась рассказывать тебе. Я… я… – Я не могу заставить себя признаться в остальном. В том, что планировала пожертвовать собственной жизнью ради него. Что была слишком эгоистична, чтобы умереть, зная, что он ненавидит меня.

Дориан, приподнимает мою голову, положив указательный палец мне под подбородок. Мы снова встречаемся взглядом.

– Я понимаю, почему ты так поступила. Почему сделала все это. Сейчас все, что я хочу знать, это… есть ли у тебя ко мне чувства?

Я открываю рот, чтобы ответить, но вместо этого с моих губ срывается вопрос.

– Ты женат?

– Думаешь, я пришел бы к тебе, будь это так? – ухмыляется Дориан.

Я пожимаю плечами.

– Если ты выбрал Ванессу, я не стала бы винить тебя за желание сбежать.

– Я не выбирал Ванессу, – отвечает Дориан со смешком. – Я никого не выбрал. После нападения конкурс приостановили.

– Из-за твоих травм? – Я тянусь к воротнику его рубашки и осторожно оттягиваю его, чтобы внимательнее рассмотреть перевязанную рану. Один только вид того места, где Зара порезала его своим кинжалом из морского стекла, вызывает во мне новую волну ярости. Я снова кладу руку туда, где пульсирует сердце Дориана.

Он наклоняется ближе, пока наши лбы не соприкасаются. Я опускаю голову так, чтобы он не смог дотянуться до моих губ.

– Потому что девушка, которую я хочу выбрать, больше не участвует в конкурсе.

Мое дыхание становится резким и поверхностным.

– Нам обоим известно, что ты не можешь выбрать меня. Ситуация не поменялась только потому, что теперь ты знаешь правду.

– Я слышал, что сказала Зара. Я не нуждаюсь в поддержке церкви, чтобы получить гражданство. Все это время единственной фейри, которой мне стоило опасаться, была Зара. Ну и… ты.

От его слов я вздрагиваю, но когда отстраняюсь, чтобы заглянуть ему в лицо, на его губах играет кривая усмешка.

– Означает ли это, что ты покинешь церковь?

Выражение лица Дориана смягчается.

– Нет. Я дал обеты, а братья уже выполнили все обещания, что дали мне. Я не могу отказаться.

– Тогда что же нам остается?

– Я поговорил с отцом Виктором. Рассказал ему то, что узнал от Зары, о том, что покушение на мой корабль было попыткой свести личные счеты. Тогда я попросил его позволить мне следовать зову своего сердца. Я сказал, что если он действительно хочет улучшить репутацию церкви, нельзя ограничиваться только поверхностными работами. Церковь Святого Лазаро должна измениться и внутри тоже. Конкурсы невест могут привлечь современную аудиторию, но никто из них не останется, пока сердце церкви не станет достаточно большим, чтобы расширить ее перспективы. И если он действительно хочет, чтобы я представлял новое поколение братства, тогда ему следует позволить мне быть таким, какой я есть. Если он хочет, чтобы я служил церкви со всей самоотдачей, ему придется позволить мне руководствоваться этим. – Дориан прижимает свои руки к моим, одна из которых все еще покоится на его сердце.

– И он согласился?

– Весьма неохотно. – Дориан обхватывает мое лицо руками, а я кладу свои ладони на его запястья. Отчасти для того, чтобы не прерывать контакт с его кожей, но также и для того, чтобы обеспечить мне некоторое подобие контроля, если он вдруг забудется и попытается меня поцеловать. – Он дал свое благословение выбрать тебя, но я бы сделал это в любом случае. Мы проведем последнюю Церемонию благословения, чтобы публично подвести итог конкурса, который больше не должен заканчиваться свадьбой.

Эмоции переполняют меня до такой степени, что я не нахожу слов.

– Мэйзи., – Дориан произносит мое имя в рокочущем рычании, как будто для его губ оно является одновременно и удовольствием и болью. – Избавь уже меня от страданий. Если не любишь меня, скажи прямо. Я пойму, ведь я знаю, что недостоин тебя.

– Почему ты так говоришь?

– Ты принцесса. Смелая, отважная и красивая. Я же всего лишь служитель церкви, которую ты, скорее всего, презираешь.

– Я не очень-то похожа на принцессу.

Уголки его губ приподнимаются.

– И я не такой уж святой. Для меня ты больше, чем принцесса. Ты моя Мэйзи. Моя шелки. Моя искусительница. Ты вырвала сердце из моей груди, заставила его снова биться, стала для него смыслом, ради которого стоит биться. Я старался держаться от тебя подальше. С самого начала ты что-то пробудила во мне – мятежный огонь, желание, которое я не должен был испытывать. Ни к тебе. Ни к кому бы то ни было еще. Согласившись на конкурс, я и думать не смел, что смогу влюбиться в кого-то за неделю. Я смирился с тем, что буду вынужден жениться без любви. Я полагал, что выбор невесты неважен до тех пор, пока это помогает обеспечить моим сестрам достойное существование. Но потом я встретил тебя…

– А я попыталась убить тебя, как только мы остались наедине.

Он хихикает, его голос становится более глубоким.

– Путь все это время твой поцелуй и был смертельным, но с того момента, как ты попыталась прижаться своими губами к моим, я не мог думать ни о чем другом. Я пытался выкинуть тебя из головы. Пытался делать то, что от меня требовал отец Виктор. Единственный раз, когда я хоть как-то в этом преуспел, был момент, когда Зара заставила тебя раскрыть правду. Тогда я почувствовал себя преданным, был уверен, что все мои чувства к тебе были напрасны. Если это действительно так, я не стану возражать. Если я тебе не нужен, я уйду, отнесусь с уважением к твоему решению. Выполню свой долг, оставив свое сердце у твоих ног. Но если хоть какая-то часть тебя хочет, чтобы я…

– Я хочу, – слова вылетают прежде, чем я осознаю, что произношу их. Они эхом отдаются в моих ушах, гудят вместе с биением моего сердца, тяжелым дыханием Дориана, грохотом волн под утесом. Правда о них разливается во мне, согревая с головы до ног. – Я люблю тебя, Дориан.

Глава XLII

Просияв, Дориан возвращает мои же слова.

– Я люблю тебя, Мэйзи. – Его голос так полон нежности, что у меня на глазах наворачиваются слезы.

Я хочу поддаться моменту, приливам радости, которые вызывает наше взаимное признание, но не могу.

– Дориан, есть еще так много причин, по которым мы не можем быть вместе.

Он проводит рукой по моим волосам, отчего у меня по спине бегут мурашки. Другой рукой он обнимает меня за талию. Я все еще дотрагиваюсь до его груди.

– Назови хоть одну вескую причину, – говорит он.

Мне требуется вся сдержанность, чтобы не позволить своим ресницам затрепетать, не откинуть голову назад и не насладиться ощущением его близости и удовольствием от осознания,