Он купил еще консервов – фасоль, зеленый горошек, сардины. Кроме этого, в его тележке уже лежали обычные продукты, ветчина, колбаса, рубленые бифштексы, вермишель. Кока-кола, круассаны на завтрак. Кофе, бананы, йогурты.

Наконец он добрался до отдела с выпивкой. Там он выбрал себе две бутылки красного, упаковку из двадцати четырех банок пива и бутылку виски – «Label 5». Вечером он собирался пойти к кузену смотреть футбол. Чтобы не идти с пустыми руками, он взял коробку «розе́». Надо будет перед выходом поставить его в морозилку.

Франция вышла в полуфинал. Голос по радио еще раз напомнил об этом уважаемым покупателям и объявил, что по такому случаю гипермаркет устраивает исключительную промоакцию на телевизоры с плоским экраном. Антони сразу вернулся через весь магазин, чтобы убедиться в этом.

И правда, в хваленом отделе телевизоров большие светящиеся панно анонсировали снижение цен. Покупатели, которых становилось все больше, переходили от одного телевизора к другому, волнуясь от выпавшего на их долю счастья. Тот же голос из репродуктора напомнил, что Франция вышла в полуфинал и что на всех телевизоров не хватит. Антони быстро определился. «Самсунг», девяносто пять сантиметров за шесть сотен, невероятная удача. У продавца был синий жилетик и вялое лицо прелата. Расхваливать свой товар он не стал. В любом случае, телики шли нарасхват, и не только из-за рекламных акций. В сегодняшнем контексте такая покупка становилась чуть ли не актом патриотизма. Антони попытался торговаться – для проформы, но продавец ничего не хотел знать, правда, при такой цене это было и не нужно. Пока ему выписывали счет, Антони углубился в созерцание стены экранов, на которых показывали лучшие моменты матча с Италией. На полу сидели по-турецки мальчишки и смотрели во все глаза. Даже издали каждая фигура была узнаваема: Лиза́, Десайи, Зидан, Пети со своим хвостиком. Вместе с пятьюдесятью миллионами таких же придурков Антони втянулся в игру, позабыв на время о своих горестях, растворив свои желания в великих чаяниях национального масштаба. Биржевые магнаты, пацаны из Бобиньи, Патрик Брюэль и Жозе Бове, все были заодно, в Париже ли, в Эйанже – все равно. С самого верха и до самого низа шкалы заработных плат, от самой далекой деревенской глубинки до площади Дефанс в Париже, вся страна орала в один голос. Достаточно было сделать как Америка, начать считать себя лучшей нацией в мире, и можно дальше уже без конца морочить себе голову.

Антони заплатил первый взнос чеком «Взаимного кредита». Чек был уже без денежного покрытия, но плату за телик можно было внести за шесть раз без процентов, а там, если что, мать выручит. Затем он прошел в кассу, сложил покупки в багажник «Клио», забрал на складе за магазином новенький телик. Домой он ехал не спеша, денек выдался отличный, не рабочий. По радио снова говорили о полуфинале. С Хорватией, судя по всему, можно будет справиться. Правда, расслабляться не стоило, от неприятных сюрпризов никто не застрахован. Когда он приехал, было почти двенадцать. Он подключил телик, настроил каналы. Потом, чтобы отпраздновать такое событие, налил себе немного виски. На первом канале соловьем заливался Жан-Пьер Перно. У Хорватии, конечно, есть и техника, и несколько хороших игроков. И потом, это нация молодая, у нее есть кураж, ей надо доказать свою крутизну. Только вот Франция – великая футбольная нация, и играет она на своем поле, и пользуется совершенно неслыханной народной поддержкой, все комментаторы признают это, да и все остальное тоже. И все согласны на всё, главное только, чтобы Зидан выстоял. Крещение Хлодвига[45], Мариньяно[46], битва на Сомме[47] – все это было. И вот теперь матч Франция – Хорватия. Народ идет на встречу со своей историей. Круто.

Антони налил себе еще виски, на этот раз побольше. Почувствовав действие алкоголя, он открыл пакет чипсов, отрезал несколько ломтиков колбасы и, усевшись перед новым теликом, начал уминать все это. Он был доволен новым приобретением. Цвета были чистейшие, яркие, чуть ли не фосфоресцирующие, гораздо красивее, чем в реале. Репортажи шли один за другим, и Антони все больше входил в раж. Похоже, матч будет крутой. Репортеры опрашивали французов – разномастных, орущих, верящих в победу. Их детей невозможно было удержать на месте. У всех были симпатичные лица и соответствующий региону говорок. Началась рекламная пауза. Антони выключил телевизор, решив, что неплохо бы подвигаться немного, приготовить себе поесть, что ли. В черном экране он видел свое отражение, стакан на колене, широко расставленные ноги. Чуть что – начинается. Он снова включил телик.

В армии Антони повредил ногу, как раз играя в футбол после занятий. Мениск. Сначала решили, что ничего страшного, он неделю провалялся в лазарете с завязанным коленом, принимая «Долипран» и подыхая от скуки и боли. Однажды он даже потерял сознание, санитар обнаружил его рядом с кроватью, запутавшимся в простынях. Ему прописали кодеин. Тогда он смог хотя бы почитывать журнальчики, не хлопаясь в обморок. Потом из отпуска вернулся главврач и осмотрел его. Это был маленький человечек с печаткой на мизинце, употреблявший такие слова, как «олух» и «лоботряс». Он как следует вздрючил своих подчиненных, а Антони сразу отправили во Францию, в военный госпиталь Сен-Манде, где он был немедленно прооперирован. После шестимесячной реабилитации он снова поехал в Германию. Там после ряда тестов, предназначенных для определения его годности к военной службе, ему объяснили, что настаивать на ее продолжении ему явно не стоит. Потом он очутился в кабинете площадью в три квадратных метра, где какой-то чел в штатском объявил ему новость: он может возвращаться домой, а жалованье за два года ему выплатят. Подпишите вот здесь. Удачная получилась операция.

Таким образом в один прекрасный день Антони очутился на вокзальном перроне с чеком почти на двадцать тысяч в кармане и рюкзаком. Было пасмурно и довольно холодно. Вокзал был немецкий. Названия станций назначения ничего ему не говорили. Дортмунд, Мюнхен, Польша. Что ему, прямиком в Эйанж возвращаться? В любом случае, придется проехать через Париж. А там видно будет. Может, останется на день-два отдохнуть.

Когда он вышел из поезда на Восточном вокзале, у него сжалось сердце. Он оказался там впервые в жизни. Масштаб этого события ему сразу не понравился. Город был полон негров, опасностей, магазинов, всего такого, машин. У него создалось смутное впечатление, что каждый житель этого города готов обчистить ему карманы. Он нашел убежище в ближайшем кабаке на улице Альзас и стал играть в пинбол и пить пиво. По крайней мере, в этом маленьком баре, где собирались панки, а патрон носил потрепанный кок, напоминая залежалого Элвиса Пресли, он мог чувствовать себя в безопасности. Здесь звучала музыка в стиле «ска» и подавалось разливное бельгийское пиво. Антони заплатил за несколько игр, и у него сразу завелись приятели. В час ночи патрон объявил, что бар закрывается, и уже хорошо набравшийся Антони оказался на тротуаре. Он спросил патрона, не нужен ли ему помощник. У того были все руки в «гайках» и джинсовая куртка с меховым воротником. С невозмутимым видом он сказал, что нет, все нормально, ничего не надо.