что тот мало производил ТБ-7, а вместо этого бросил все силы на производство фронтовой авиации. Как пишет Резун: «Но давайте глянем на Гитлера. Это тоже агрессор, и именно поэтому стратегической авиации у него нет»[128].

Вот так, в силу «своей агрессивности» СССР не имел стратегической авиации и физически не мог вести преднамеренного уничтожения удаленных от линии фронта густонаселенных городов. Исключением были лишь налёты, в которых участвовали по несколько десятков машин, и которые преследовали в основном пропагандистские цели, как, например, налёты на Берлин осенью 1941 г.

Соответственно, и Варшаву бомбили эпизодически малыми силами и исключительно по военным объектам. Так, например, 212-й ДБАП в составе трёх звеньев в количестве 8 (типа ДБ-3. — А.Ш.) самолётов в период 19: 00–20: 00 23 июня 1941 года произвел бомбардирование железнодорожного узла Прага, патронно-снарядного завода на западной окраине Варшава и аэродрома Мокотов. Строки отчёта:

а) Первое звено 1-й эскадрильи в составе двух самолётов с высоты 8000 м бомбардировало железнодорожный узел Прага, сброшено 20 бомб ФАБ-100. Результаты попадания хорошие. Часть бомб упало на привокзальные здания.

б) Первое звено 2-й эскадрильи в составе трёх самолётов с высоты 8000 м бомбардировало патронно-снарядный завод на западной окраине Варшавы. Сброшено 30 бомб ФАБ-100, в результате попадания произведены взрывы и пожар. В районе цели были обстреляны огнем зенитной артиллерии.

в) Первое звено 3-й эскадрильи в составе двух самолётов с высоты 7000 м бомбардировало аэродром Мокотов, сброшено 15 бомб ФАБ-100. Попадания хорошие. Старший лейтенант Поздняков из 10 имевшихся на самолёте бомб сбросил 5 бомб, остальные привезены обратно по недостаточной опытности летнаба Позднякова.

Замечу, что Прага и Мокотов — предместья Варшавы. Причем на аэродроме в Мокотове базировалась германская авиация.

Так и в дальнейшем. Небольшие группы дальних бомбардировщиков наносили точечные удары по военным объектам в Германии и в Генерал-губернаторстве (так тогда именовалась Польша).

Профессор Рышард Качмарек, директор Института истории Силезского университета, автор книги «Поляки в вермахте» заявил польской «Gazeta Wyborcza»: «Мы можем считать, что у 2–3 млн человек в Польше есть родственник, который служил в вермахте. Сколько из них знают о том, что с ними стало? Наверно немногие. Ко мне постоянно приходят студенты и спрашивают, как установить, что произошло с дядей, с дедом. Их родные об этом молчали, они отделывались фразой, что дед погиб на войне. Но третьему послевоенному поколению этого уже недостаточно».

Итак, у 2–3 миллионов поляков дедушка или дядя служили у немцев. А сколько же из них погибли «на войне», то есть на стороне Адольфа Гитлера, сколько осталось в живых? «Точных данных не существует. Немцы считали поляков, призванных в вермахт, только до осени 1943 года. Тогда с присоединенных к Рейху польских Верхней Силезии и Поморья поступило 200 тысяч солдат. Однако набор в вермахт длился ещё в течение года и в гораздо более широком масштабе. Самый нашумевший скандал, с этим связанный, приключился с Дональдом Туском, экс-премьером Польши, председателем Европейского Союза. Туск лихо врал о том, что «оба его деда за сопротивление гитлеровцам попали в концлагеря». Вскоре появилась информация о том, что его дед по отцу, Йозеф Туск, добровольно записался в СС…

Из докладов представительства польского правительства в оккупированной Польше следует, что до конца 1944 года в вермахт было призвано около 450 тысяч граждан довоенной Польши. В общем можно считать, что через немецкую армию во время войны их прошло около полумиллиона», — считает профессор.

В первые годы полякам у Гитлера было хорошо служить: «Поначалу казалось, что все не так уж и плохо. Первый набор состоялся весной и летом 1940 года. Пока рекруты прошли через обучение и попали в свои части, война на Западном фронте уже завершилась. Немцы захватили Данию, Норвегию, Бельгию и Голландию, разбили Францию. Военные действия продолжались только в Африке. На стыке 1941 и 1942 годов служба напоминала мирные времена. Я был в армии, поэтому могу себе представить, что спустя некоторое время человек привыкает к новым условиям и убеждается, что жить можно, что никой трагедии не произошло. Поляки писали о том, как им хорошо живётся в оккупированной Франции. Присылали домой снимки на фоне Эйфелевой башни, пили французское вино, проводили свободное время в обществе француженок. Служили в гарнизонах на отстроенном в то время Атлантическом Вале.

Я напал на след поляка, который всю войну провел на греческих Кикладах. В полном покое, словно был в отпуске. Сохранился даже его альбом, в котором он рисовал пейзажи».

Но, увы, это безмятежное польское существование на немецкой службе с француженками и пейзажами жестоко «обломали» злыдни москали в Сталинграде. После этой битвы и поляков в большом количестве стали посылать на Восточный фронт: «Все изменил Сталинград… что в один момент оказалось, что призыв в армию означает верную смерть. Наиболее часто погибали новобранцы, иногда всего лишь после двух месяцев службы… Люди не боялись того, что кто-то с ними рассчитается за службу на немцев, они боялись внезапной смерти. Немецкий солдат тоже боялся, но в центре Рейха люди верили в смысл войны, в Гитлера, в то, что немцев спасет какое-нибудь чудо-оружие. В Польше же, за небольшими исключениями, этой веры никто не разделял. Зато поляки панически боялись русских… Понятно, что самые большие потери были на Восточном фронте… если учесть, что погиб каждый второй солдат вермахта, то можно принять, что на фронте могло погибнуть до 250 тысяч поляков».

По данным директора Института истории Силезского университета, воевали поляки за Гитлера «на Западном и Восточном фронтах, у Роммеля в Африке и на Балканах. На кладбище на Крите, где лежат погибшие участники немецкого десанта 1941 года, я находил и польские фамилии. Такие же фамилии я находил и на военных кладбищах в Финляндии, где хоронили солдат вермахта, поддержавших финнов в войне с СССР». О том, сколько красноармейцев, солдат США и Великобритании, партизан Югославии, Греции и мирных жителей убили поляки Гитлера, профессор Качмарек данных пока не приводил. Наверное, ещё не подсчитал»[129].

По данным военной разведки Красной армии, в 1942 г. поляки составляли 40–45 % личного состава 96-й пехотной дивизии вермахта, около 30 % 11-й пехотной дивизии (вместе с чехами), около 30 % 57-й пехотной дивизии, около 12 % 110-й пехотной дивизии. Ранее, в ноябре 1941 г. разведкой было обнаружено большое количество поляков и в 267-й пехотной дивизии.

В состав Waffen SS с территории Генерал-губернаторства и бывших Восточных кресов вступило всего около 100 тысяч добровольцев.

К концу войны в советском плену оказалось 60 280 поляков, сражавшихся на стороне Гитлера. И это далеко не полная цифра. Около 600 тысяч