— Я здесь, мой принц! Счастлив видеть тебя в здравии, друг Фолко!

— Тебе придется пробраться в ставку Хенны. Смени плащ с леса на степь.

— Я тоже пойду! — вскинулся Фолко. — Не станешь же ты говорить, о принц Форве, что хоббиты ходят шумнее эльфов?

— Не стану, — улыбнулся принц Невозжелавших. — Идите вдвоем. Надо разузнать, где держат пленников, — с тем чтобы ночью ударить! Хорошо бы захватить коней… У нас есть заводные, но на дальнюю дорогу нужна подмена…

— Кони — это особое дело, — заметил Маэлнор. — Хорошо бы послать Беарнаса с другими отбить десяток, лучше всего — со сбруей. Едва ли твои друзья, Фолко, привычны к нашей езде…

Эльфы испокон веку не пользовались ни уздой, ни седлами. Конь должен сам нести седока. И конь может сделать так, чтобы скакать на нем было удобнее, чем даже сидеть в покойном кресле — так говорили Перворожденные.

— Ты прав. — Форве кивнул. — Я распоряжусь. А вы идите! Пока погоня блуждает по лесам, никто не станет разыскивать беглеца в ставке Хенны…

— Идем, друг мой. — Маэлнор улыбнулся хоббиту. — Я счастлив, что мы вновь сражаемся рука об руку!..

— Я тоже. — Фолко церемонно поклонился. — Давай поспешим! Что светлейший принц сказал по поводу этого плаща?

— По поводу плаща? А, он может принимать любой цвет. В нем ты легко притворишься хоть кочкой на ровном лугу, хоть выступом стены, хоть свернутым пологом шатра. Раньше у нас такого не было. Нужда заставила подумать!..

— Нужда? — переспросил хоббит. Они шагали прямо через лес к краю зарослей, где раскинулся городок шатров. — Вам пришлось много сражаться с тех пор, как я побывал на Водах Пробуждения?

— Довелось, — кивнул эльф. — Но главное — после Войны с Олмером Великий Правитель, дед нашего принца… прислушался к советам молодых. До этого мы слишком много пели, много говорили о прекрасном и неземном, слишком глубоко погружались в занимательные, но отвлеченные умствования… Они, конечно же, нужны, без них никак — но полностью отгородиться от Мира все равно не получается. Несмотря на всю нашу магию! Да, никому сейчас нет хода на Воды Пробуждения — но мы поняли, что нельзя хранить красоту лишь для одних себя, нельзя надменно отворачиваться от войн и невзгод, что терзают несчастный Мир вне хрустальных стен вокруг наших владений… А чтобы идти в этот Мир и не гибнуть понапрасну, нужны и доспехи, и оружие… И плащи, такие, как на тебе или мне, тоже нужны. Теперь хороший ткач, умеющий не только сотворить сам плащ, но и набросить на него сильные чары, ценится и почитается вровень с искуснейшим менестрелем! Никогда такого не было! И далеко не всем это нравится… Но мы все — из домена Форве, из его отряда, и никто не жаждет все время сидеть во дворце Вечного Правителя… Я люблю вольный воздух, Фолко! Мне душно за стенами, даже если эти стены — магические и не преграждают пути ни ветрам, ни свету. Ох, что-то заболтался я… идем в разведку, а говорим о вечном! — Он легко рассмеялся.

— Да уж, — фыркнул Фолко. — Вон, смотри, уже и просвет! Дальше — открытое место! Там что, нужно ползти?

— Думаю, так и придется, — усмехнулся Маэлнор. — Один ползет — другой прикрывает. Давай — во-он к тому шатру!.. Конечно, на такое дело идти лучше всего ночью, но уж если так сложилось…

— Кто знает, может, их всех казнят на закате, — угрюмо заметил хоббит, опускаясь на колени. — Ждать нельзя!

Маэлнор запахнул плащ и мягко вытянулся рядом с хоббитом.

— Ну, вперед!

Они поползли. Несмотря на то что уже давно наступил октябрь, трава была сочна и зелена. Продвигались по очереди — пока один наблюдал, другой полз.

Затем менялись ролями, далеко друг от друга не отрываясь. Без затруднений они достигли крайнего шатра, укрывшись за ним. Фолко с удивлением обнаружил, что плащ его стал как две капли воды похож на ткань самого шатра — отличить невозможно.

— Видишь теперь? — не без гордости заметил эльф. — Ну все, давай дальше! Перебежками!

Ставка Божественного кишмя кишела воинами. И чернокожие, и перьерукие, и смуглолицые, горбоносые тареги, и еще какие-то неведомые… Причудливо и разнообразно вооруженные, в ярких одеждах; мало кто носил доспехи. По правде говоря, Фолко тоже едва бы выдержал в своем панцире, будь он стальной, а не мифриловый…

Крадучись, короткими перебежками, лазутчики пробирались все дальше и дальше к сердцу лагеря. Порой приходилось подолгу ждать — пока не освободится дорога.

Однако чем дальше, тем становилось труднее; наконец путь оказался и вовсе перекрыт.

— Так нельзя, — прошептал хоббит на ухо Маэлнору. — Надо встать и идти как ни в чем не бывало. Тех, кто не прячется, хватают не сразу…

— Похоже, ничего иного нам не остается, — согласился эльф.

Стражники стояли почти что возле каждого шатра. Маэлнор простер руки над плащом хоббита, что-то прошептал, озираясь по сторонам, — и одеяние Фолко внезапно встопорщилось, сменило цвета — после чего хоббит оказался почти неотличим от снующих туда-сюда воинов. Разумеется, внимательный глаз, присмотревшись, распознал бы обман — но приходилось идти на риск.

Озабоченным быстрым шагом, не озираясь по сторонам, хоббит и эльф зашагали в глубь лагеря. Уловка сработала — стражники даже не смотрели в их сторону, а начальники, похоже, тут просто так не ходили. Фолко и Маэлнор беспрепятственно добрались до памятной площадки перед роскошным шатром Хенны. На ней по-прежнему пылали два костра; мертвецов уже убрали, пятна крови присыпали свежим песком. Шатер окружало тройное кольцо стражи.

— Не оглядывайся! — прошипел хоббит Маэлнору. — Я пытаюсь дотянуться до Торина… узнать хотя бы, живы они или нет…

Эльф кивнул. Они миновали площадку, вновь углубившись в лабиринт шатров и навесов. «Их наверняка должны были упрятать поглубже. Хенна не удовольствуется простой палаткой. Темница у него тут если и есть, то едва ли глубокая… наверное, что-то вроде ямы, крытой сверху… Ищи, хоббит, ищи!»

Но помнил Фолко и о загадочном камне на груди правителя. Уж не он ли источает это безумное пламя? Похоже, очень похоже… Адамант… Адамант Хенны… из-за которого уже пролилось столько крови, что не снилось даже Олмеру!

Разведчикам повезло. Пройдя лагерь из конца в конец, удачно избегнув и пристального внимания стражей, и грубоватого гостеприимства тарегов, они обнаружили то, что искали.

Помог им Малыш. Оказавшись в заточении, Маленький Гном отводил душу тем, что непрерывно ругался на всех ведомых ему языках — Всеобщем, роханском, говоре Беорнингов, обитателей Королевства Лучников, не брезгуя даже словечками из Черного Наречия. Он ругался не переставая, создавая невообразимые комбинации, — так что время от времени доносились негодующие протесты Тубалы. Одну такую тираду как раз и услыхали Фолко и Маэлнор.

— Не забывай, ты, чурбан неотесанный, — я все-таки дама! — возопила Тубала.

Шатры в этом месте образовывали круг. Пространство меж ними было вытоптано; середина огорожена забором — не для сбережения узников, а чтобы не напирали свои. За оградой расхаживали шестеро стражей с мечами наголо.