Чуть поодаль скучала четверка лучников, тоже явно приставленная к охране.

Посреди огороженного забором круга Фолко увидел круглую дыру в земле, забранную частой деревянной решеткой из толстых ошкуренных брусьев. Между ними едва-едва пролезла бы даже тонкая рука хоббита.

Вокруг забора толпилось немало народа — так что Фолко пришлось изловчиться, чтобы бросить хотя бы беглый взгляд на вход в узилище.

— Все ясно, возвращаемся, — шепотом бросил ему Маэлнор. — Я запомнил.

Ночью мы вернемся сюда. Дело нетрудное. Охрану — стрелами… узников вытащим на веревках. Пошли назад!..

СЕРЫЙ И ЭОВИН

— Когда взойдет луна, — отрывисто бросил Серый, переворачиваясь на спину и прикрывая уставшие глаза ладонью. — Сегодня ночью. А завтра — если все удастся — возле наших ног окажется все Средиземье. Хочешь, а? Я завоюю все Средиземье и подарю его тебе.

— О чем ты говоришь? — Эовин глядела на Серого широко раскрытыми от страха глазами. Нет, он точно безумен… Нести такое…

— Я кажусь тебе свихнувшимся? — Серый устало потер лоб. — Понимаю, понимаю… лишившийся памяти старикан, толкующий о власти над Средиземьем! Смешно… конечно же, смешно. Я бы и сам посмеялся на твоем месте. Но куда более смешно то, что все мной сказанное — правда. Да, да, Эовин, чистая правда! Когда я говорю, что могу завоевать Средиземье, — так оно и есть.

Этому болвану Хенне досталась чудовищная, невообразимая Сила… Сила, пришедшая из столь далекого прошлого, что даже у эльфов не осталось никаких воспоминаний! Глупец не знает, как Силой распорядиться… Все, на что его хватило, — погнать на убой несчастных перьеруких… Теперь я заполучу Сердце Великой Силы. Оно вернет мне память… — Внезапно он усмехнулся, устало и невесело. — Да только зачем? Я с радостью завоевал бы Средиземье… сделал бы тебя королевой… и вернулся бы в ту тень, откуда вышел. В Море, отвергшее меня… Я не знаю, кем я был. Могу только догадываться… хотя бы по тому, что умею владеть мечом. Но на самом деле — какие бездны откроются мне, когда память вернется? Там ведь были и ужас, и боль — но они меня не пугают. Там была кровь — но разве не жестока изначально вся наша жизнь? Было там еще и нечто темное, бесформенное, ужасное… я… я сражался с ним… и, похоже, потерпел поражение. И хочу схватиться снова! Я хочу услышать, как хрустнет горло врага под моими руками! Я никогда не терпел поражений — а тут потерпел! И это — непереносимо! Понимаешь?

— П-понимаю, — с трудом выговорила Эовин.

Девушку вновь захватывала могучая воля этого человека, воля, несущаяся куда-то вперед, к последней, решающей схватке неведомо с кем. Он бился сейчас о стены незримой клетки, — но юная роханка чувствовала: если эти незримые стены падут, он изменится. И притом полностью. Исчезнет Серый, простой рыбак, невольник Великого Тхерема. И кто придет на смену? Неужели и впрямь — великий завоеватель, который бросит все Средиземье в пожар истребительной войны?

Крепкое, точно роханская сталь, упорное, точно норов молодого роханского коня, пришло осознание. «Я должна помешать ему! Он спас меня — но он безумен. Ему нужны хороший лекарь и заботливый уход. Но Сердце, о котором все время толкует, — он не получит! А если и получит — то не раньше, чем убьет меня!»

Серый тем временем лежал молча, откровенно наблюдая за своей спутницей.

Потом заговорил вновь:

— Давай не будем торопиться. Понимаю, любая девчонка, которую назвали Эовин, всю жизнь тайно жаждет встретить своего Короля-Призрака… встретить и сразить, уравнявшись со своей знаменитой тезкой… Но погоди судить! Погоди объявлять меня безумцем! Разве все то время, что мы странствуем вместе, — разве я не доказал обратного?

У Эовин язык присох к небу, она не могла произнести ни слова.

Проницательность этого человека порою просто ужасала. Он словно бы читал мысли, как раскрытую книгу.

— Ты боишься, — с досадой заметил Серый. — Уж не считаешь ли ты, что я могу проникнуть в твой разум? Уверяю тебя, это не так. Просто не составляет труда представить, о чем ты сейчас думаешь… Да и помыслов своих и чувств вы, роханцы, скрывать не умеете. Прямые, как копейное древко!.. И почему мы тогда не были вместе?.. — вдруг ни к селу ни к городу пробормотал он, словно спрашивая сам себя. — Ладно, Эовин. Сабля твоя при тебе. Клянусь своим не открытым еще именем — я не стану защищаться, если тебе захочется меня прикончить. Я отдал бы тебе свой меч — но этой ночью он мне понадобится, прости. А потом… Я чувствую, что стою в шаге от Великой Силы. Я не могу ошибиться — разве не вырвал я тебя из пламени? Так что… Подумай — может, быть королевой Средиземья вовсе и не так плохо для гордой дочери Рохана?

Эовин молчала. Она всем сердцем ощущала, что Серый не лжет. Он говорил искренно, быть может, искреннее, чем когда-либо в жизни — неважно, этой или прошлой. Он раскрывал перед ней темные бездны своей души, где клубился непроницаемый черный дым боли, ярости и ужаса. Он не скрывал ничего. Эовин смутно догадывалась, что, даже если им не удастся завладеть загадочным Сердцем Силы, Серый никогда уже не станет говорить с ней так. В лучшем случае — холодная усмешка. Он будет прост, открыт и даже ласков с другими.

Но с ней, видевшей его таким, как сейчас, — никогда. И поэтому он откупается от нее, предлагая высшую цену, какая только по силам смертному человеку. Не жизнь свою — что жизнь! Случается, даже жалкий трус, черпая силу в собственном страхе, погружает в себя кинжал — нет, он отдаст то, что требует железной воли, великой силы и неописуемой жестокости; то, за которым — ярость и гнев Валар.

Молчание длилось. Впрочем, оно не было тягостным. Серый ждал, спокойно ждал. И Эовин понимала, что от ее решения уже ничего не зависит, что ей и впрямь остается только одно — попытаться убить этого человека, потому что иначе остановить его уже невозможно. Он пойдет дальше, несмотря ни на что.

Его не остановят ни стрелы, ни копья врагов — он сразит их, пустив в ход ту страшную, слепую, разрушительную Силу, что уже свила гнездо в его душе.

Да, он пойдет по трупам. Раз так — то Эовин должна его убить. Должна во что бы то ни стало. Несмотря на то, что ей еще пока только пятнадцать лет.

Впрочем, теперь ее руки обагрены кровью…

«Стоп! Руки твои обагрены кровью! Кровью перьеруких, которых ты убивала, чтобы уцелеть самой! А теперь берешься судить Серого!»

— Успокойся, девочка. — Серый легко поднялся на ноги. — Все не так плохо. Не казни себя. Говорю тебе снова — я не стану защищаться от твоей руки. Убьешь меня, если сочтешь нужным. Скажу больше — я сам буду просить о смерти… если ты увидишь, что Сердце Силы, к которой я стремлюсь, меняет меня, превращает… превращает во что-то чудовищное. Ты, конечно же, слушала сказки, где героине нужно было убить своего милого, чтобы уберечь от куда более страшной участи? Так вот будь готова сделать то же самое. Понятно, что я не твой милый, но все-таки… Уважь мою просьбу, а?

Эовин нашла в себе силы медленно кивнуть головой.