на нее повлияешь? Запретишь общаться с собственным сыном? − я усмехнулся, он меня не переиграет. Этот человек не в выгодном положении, в очень невыгодном. Мы говорили на удивление спокойно. − Смирись. В этом вопросе твое мнение меня не интересует.

− Не интересует? Вот как, что ж, я все равно скажу тебе его, может твой мозг наконец-то заработает. Да, ты вырос, вот только забываешь, что все еще зависишь от меня, одно мое слово и ты окажешься в таком же положении, как и эта девушка. Без денег, связей и друзей. Не забывайся, щенок! − мужчина ударил кулаком по столу ожидая хоть какой-то реакции, но я оставался спокоен. − Я дал тебе прекрасное образование, я даю тебе работу и обеспечиваю тебя, без меня ты никто и теперь подумай, Вильям, если ты останешься не с чем, эта Саша останется с тобой? Нет! Она найдет себе того, кто даст ей больше. Как ты не понимаешь, ты просто не можешь быть с девушкой не своего уровня, не можешь, это позорит нашу семью!

− Точно, я и забыл. Ты говоришь прямо как бабушка, она научила? Я не позорю семью, отец, если завистники что-то говорят, то это не мои проблемы. Тебе ведь все равно на мои чувства правда? Я просто должен выбрать девушки из дочерей твоих партнеров, да? Укрепить твой бизнес, расширить его или если быть точным, поглотить конкурента, и желательно пожирнее. Ты ведь так хорошо устроился, только у тебя родился сын, остальные же имеют девочек и каждой из них с детства вбивали тоже самое, что ты мне сейчас, что я завидный жених, что брак со мной сделает их счастливыми, а главное поможет родителям пробиться выше.

− Да! Это укрепит наше положение, объединение крупных компаний — успех. Как ты не можешь этого понять? Даже не заикайся о любви, я никогда не поверю, что у тебя могут быть настоящие чувства к этой девушке. Ты Вильям-Винцент Уайт, и ты должен думать прежде всего об успехе своей семьи! Эта девка затуманила тебе голову!

Двойное имя, гениальная задумка моей аристократичной бабули, ведь так благородно звучит, а какое значение имеет, прямо под стать моему характеру и моей жизни. А главное, так выделяется среди их окружения, вот только я никогда не использую этого в жизни, мне привычнее имя Вильям и именно его я считаю главным, именно им представляюсь. Я никогда не признавал жизнь родственников со стороны отца, она чужда мне. Его мать, моя бабушка, десять лет назад купила себе огромное поместье в окрестностях Лондона, чтобы быть как можно ближе к элитарному обществу и теперь ежегодно страивает приемы, а-ля баллы, собирая всех родственников, друзей и знакомых, последних, чтобы утереть нос и показать свое превосходство. Я никогда не любил оставаться с этой женщиной наедине, для нее я представитель смешения кровей, не достаточно аристократичен и благороден, поэтому она принималась поучать меня, могла часами читать мне нотации, в какой-то момент мне даже стало жаль, что я родился. Я был ребенком и мне было не интересно тратить драгоценные часы на обучение этикету и игре на фортепиано, но мне не оставляли выбора, и если бабушка со стороны мамы, всегда учила меня в игровой форме, то здесь был жесткий прессинг. А после эти люди удивлялись моему поведения, я просто мстил.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍− Как и у тебя к маме? − его лицо в секунду покраснело. − Ты упрекаешь Сашу, унижаешь девушку, которая мне дорога и хочешь моего уважения? Отец, лучше не говори мне о ней, − я на грани, но все еще сдерживаю себя. − тема закрыта, я не буду делать то, что хочешь ты. Сегодня я помогаю тебе последний раз, дальше я не имею никакого отношения к твоему бизнесу. А если еще раз посмеешь высказаться в ее адрес, то не посмотрю, что ты старше и что ты мой отец. Не нужно меня недооценивать.

− Карты на стол! − я не пререкаясь достал кошелек и положил на стол три золотых карты, выписанные отцом. Он так самоуверенно думает, что я завишу от него и его денег, что даже не проверил списания, которых не разу не было. Я никогда не жил на его деньги, даже больше, я вернул ему на эти карты все, что было потрачено на мое воспитание. − Не смей мне угрожать, Вильям, даю тебе неделю, избавится от этой девушки или это сделаю я. Я твой отец и ты обязан слушать меня!

− Сделаешь, что? − это последняя капля. Я хотел приблизится к нему, но передо мной тут же возникли его охранники. − Боишься меня? Правильно, отец. Ты верно сказал, я Вильям-Винцент Уайт, я знаю все о тебе и твоем бизнесе, заметь не я начал эту войну, попробуешь притронутся к Саше, и я солью все данные конкурентам, поверь мне, я это сделаю без сомнения! − охранники стали плотнее, у меня на лице написано, что я готов крушить все вокруг. − И прежде чем открывать свой рот, вспомни, как развивались твои с мамой отношения, через что ты заставил пройти любимую женщину, вспомни, как она мучилась и сколько унижения стерпела. Я не ты, я умнее.

Уже вечер, а я все еще не могу успокоится, меня трясет стоит вспомнить слова отца. Он законченный эгоист, он считает себя выше других, хотя, о чем я, я воспитывался в этой семье и не смотря на старания мамы у меня характер отца, я считаю себя таким же. Мама не знает о том, что происходит между нами, хотя, зная ее она догадывается. Я не хочу беспокоить ее, не хочу вновь доставлять неприятности и не хочу ставить ее перед выбором. Он ее муж, она любит его, она выбрала его и я, даже будучи сынок, не имею права перетягивать ее на свою сторону. Я не могу понять его, вот и все: я его, а он меня. Я люблю Сашу, только Сашу, я даже не могу смотреть на других девушек, не то, чтобы думать о них. В моих мыслях только эта девушка, я счастлив рядом с ней, и даже если мы не видимся несколько часов я начинаю скучать. Я полюбил ее замкнутой, испуганной малышкой, а сейчас рядом со мной уверенная в себе, решительная и дерзкая красотка, на которую засматриваются десятки парей. И я ревную ее, ужасно ревную, но в тот же момент мне приятно,