И мы спокойно ушли. Никто так и не попытался нас подстрелить.

В лагере Жанна приготовила едкий травяной настой, избавивший Тибо от легионов поселившихся в нем насекомых. Его одежду – вернее то, что от нее осталось, мы сожгли. После чего Тибо стал есть. Он ел, ел, ел и ел и никак не мог остановиться. Плача и давясь вареным мясом, он рассказывал, с какой любовью крысы посматривали на его выдающееся брюшко. В напыщенно-простецком, полном ненужных подробностей пересказе Тибо история его заточения становилась похожей на фарс и не могла вызвать ничего, кроме хохота многочисленных слушателей, собравшихся у костра. Смеялся и я сам – хотя и отлично помнил, что все это было совсем не смешно. Даже Жанна, во время рассказа Тибо смазывавшая язвы на его плечах и руках, – даже Жанна смеялась.

Глядя на Тибо, я ощущал почти то же самое, что почувствовал, когда, убегая от людей графа, в каком-то безымянном трактире столкнулся с Ги де Эльбеном. Теперь, когда мой слуга снова сидел рядом со мной, чувство было таким же, но много сильнее. Что-то в этом мироздании встало на свое место. Казалось, вернулась какая-то часть меня самого.

До позднего вечера в лагере велась подготовка. Визжали пилы, стучали топоры… Рувим и Ульрих яростно спорили о чем-то.

Если Альфаро завтра, или в крайнем случае послезавтра, не согласится на наши условия, мы проведем небольшой штурм. Ма-аленький такой штурмик.

Я лег спать далеко за полночь. И сразу заснул как убитый.

* * *

…В середине ночи Тибо открывает глаза. Его бьет дрожь. Вокруг все тихо. Лишь слышно, как где-то за пределами шатра негромко перекликаются часовые. И что-то глухо грохочет, с интервалами в пять-десять минут. Наверное, это катапульта.

Тибо поднимается на своем ложе. Дыхание его хозяина почти не слышно, но Тибо чувствует: сьер Андрэ здесь, совсем рядом. Слуга медленно встает. Он должен кое-что сделать. Нечто очень важное. Но это нечто страшит его и пугает. Он не знает почему. Ведь он должен.

Стараясь не шуметь, он тихо и медленно идет в глубь шатра, который делят между собой Андрэ, Ги и оруженосцы тамплиера. Тибо аккуратно переступает через руку Анри, разметавшегося во сне.

Совсем близко. Он опускается на колени. В руке у Тибо…

* * *

…Тело среагировало прежде, чем я успел проснуться. Собственно, проснувшись, я вдруг понял, что отчаянно дерусь с кем-то. Я держал человека, пришедшего по мою душу, за руки и катался с ним по полу шатра. Судя по звукам, Ги и его оруженосцы были здесь же, суетились и орали, пытаясь выяснить, что происходит. Было темно, как в… как за пазухой у негра.

В правой руке моего противника было зажато что-то острое, чем он уже успел порезать мои руки в нескольких местах. Убийца извивался, как сумасшедший. Когда я наконец разогнул его руки и, подмяв под себя, навалился всем весом, он попытался вцепиться зубами мне в горло. Вот дерьмо!.. Я ударил его головой в лицо. Почти в тот же самый момент кто-то схватил меня за плечи. Ну, спасибо… Убийца, почувствовав слабину, затрепыхался и попытался вырваться.

– Андрэ! Где?!. Это ты?! Черт, что тут происходит?

– Ги, убери руки! И помоги мне выволочь этого ублюдка наружу…

Руки убрались. Объединенными усилиями мы вытащили убийцу из шатра. Неподалеку горел костер, от которого к нам на шум уже бежали люди с факелами. Я взглянул на лицо убийцы… и обомлел. И разжал руки.

Тибо тут же снова попытался ударить меня ножом. На этот раз он, скорее всего, преуспел бы, если бы Ги не перехватил его руку и, вывернув, не отнял нож. От удивления де Эльбен оправился куда быстрее, чем я.

– Ах ты, гаденыш! – Он повалил Тибо и что было силы ударил ногой в живот. – Сколько тебе заплатили, а? – Еще удар. – Отвечай!

Тибо вздрагивал, корчился от боли, но не произносил ни звука. А Ги продолжал методично избивать моего слугу.

– Хватит. – Я оттолкнул тамплиера и встал между ними.

– Что «хватит»?! Да он же едва не перерезал тебе глотку!

– Ги, – сказал я, склоняясь над Тибо, – это мой слуга.

Ги заткнулся.

Похоже, Тибо был без сознания. Я похлопал его по щекам. Тибо пробормотал что-то невнятное.

– Эй, кто-нибудь! Принесите воды.

Когда Тибо облили водой, он наконец пришел в чувство. И уставился на меня совершенно непонимающими глазами.

– Господин Андрэ?! Что проис… Уууу! Б-боль-но!.. – И схватился руками за живот.

Я взял его за плечо и заставил посмотреть мне в лицо. В глазах Тибо читалось все то же непонимание. Он не мог понять, как оказался здесь, под открытым небом, и почему у него все тело болит так, как будто бы его избили.

– Я видел сон, – неожиданно сказал он. – Страшный. Как будто бы я хотел…

Он замолчал и, морщась от боли, попытался приподняться. Оглядел недобрые лица людей, рассматривавших его. Он понял не сразу, но когда понял…

– Во врет! – восхитился кто-то из наемников.

– Он не врет, – сказал барон Фернандо. – Он…

– Барон! – перебил его я, пока любезный дон Фернандо не вызвал своими разговорами о колдовстве панику, которая лишит меня половины всего войска. – Этот вопрос мы с вами как-нибудь потом обсудим! А вы все – будьте любезны, разойдитесь… Давайте валите отсюда!.. Представление окончено. Как я поступлю с Тибо – это мое дело.

Любопытствующие стали расходиться. Я огляделся по сторонам.

– Вот дьявол!.. Пол-лагеря всполошилось, а ее нет!.. Где только шляется эта чертова ведьма?!

– Я видел ее с одним из людей Санчо, – сказал Рено. – Они стоят лагерем чуть в стороне. Я сейчас ее приведу. – И скрылся в ночи.

Пока мы ждали Жанну, я изредка поглядывал на своего слугу. Кто знает, что ему еще придет в голову. Тибо сидел на земле и с отчаяньем пытался перехватить мой взгляд. Когда ему это удалось, он умоляюще заныл:

– Клянусь, господин, я не хотел!.. Я никогда… Это не я!..

– Помолчи.

Тибо сник и с выражением полнейшей безнадежности уставился в землю. Его хозяин ему не верил. Его хозяин считал, что он, Тибо, действительно мог пойти на такое. Теперь толстяку было безразлично, что с ним сделают – убьют или оставят в живых. Полагаю, живи он в Японии, решил бы, что сейчас самое подходящее время для харакири.

Появилась растрепанная Жанна. На щеках у ведьмы играл густой румянец, заметный даже при неверном свете факелов. Румянец, впрочем, быстро исчез после того, как я объяснил ей, что тут произошло и для чего она мне потребовалась. Она попросила осветить лицо Тибо и, заглянув ему в глаза, принялась бормотать что-то себе под нос.

– Да, – сказала Жанна после того, как взгляд Тибо стал рассеянным и спокойным, а сам он застыл на месте, как истукан, – он был околдован.

– Как Жуан и Луис?