Они вывели его с фасада, тем самым в изобилии снабдив журналистов и фотографов материалом для завтрашних газет, который будет ловко подан так, чтобы намеками сообщить как можно больше, не затронув при этом прав причастных к делу лиц. К вящей радости газетчиков Джин выскочила из дома следом за полицейскими и схватила Линли за руку.

— Оставьте его в покое! — выкрикнула она.

— Я не могу этого сделать, — спокойно ответил ей Линли. — Если он не хочет говорить с нами здесь, у нас нет выбора. Хотите тоже поехать? Это ваше право, мисс Купер. Он несовершеннолетний.

Она обтерла ладони о бока своей большой, не по размеру, футболки. Оглянулась на дом, где из окна гостиной смотрели на них двое других ее детей. Она явно прикидывала, что может случиться, если она оставит их одних в непосредственной близости от газетчиков.

— Я только позвоню брату, — сказала она.

— Я не хочу, чтобы она ехала, — произнес Джимми.

— Джим!

— Не хочу!

— Ты должен позволить мне…

— Нет.

Тихо, чтобы не давать пищи журналистам, Линли сказал:

— Позвоните своему адвокату, если хотите, мисс Купер. Пусть он встретит нас в Ярде.

— Да за кого вы меня принимаете? За вертихвостку из Найтсбриджа? Да откуда у меня какой-то, к черту, адвокат… Джим! Джим! Разреши мне поехать.

Джимми впервые посмотрел на Линли.

— Я не хочу, чтобы она ехала. При ней я ничего там не скажу.

— Джимми! — буквально взвыла его мать. Она развернулась и, спотыкаясь, побрела в дом.

Журналисты в очередной раз выступили в роли хора греческой трагедии.

— Адвоката? Значит, он точно подозреваемый!

— Вы подтверждаете это, инспектор? Можно ли предположить…

— У вас уже есть результаты вскрытия?

— Ради бога, инспектор, дайте же нам хоть что-нибудь!

Линли не обращал на них внимания. Хейверс распахнула калитку и растолкала журналистов, освобождая дорогу для Линли и мальчика. Репортеры и фотографы не отставали от них до самого «бентли». На их выкрики из соседних домов вышли в свои садики жильцы. Залаяли собаки.

Когда Джимми, опекаемый Хейверс, сел в машину и фотографы прижали свои объективы к стеклам, стремясь запечатлеть все оттенки выражения его лица, сквозь толпу прорвалась Джин Купер. Она взмахнула пластиковым пакетом. Линли напрягся. Хейверс сказала: «Осторожно, сэр!» и двинулась ей навстречу, словно желая ее перехватить.

Пробравшись к Линли, Джин сунула ему пакет.

— Вы, послушайте меня. Если только вы обидите моего сына… Если вы посмеете тронуть его хоть пальцем… — Ее голос дрогнул. Она прижала костяшки пальцев ко рту. — Я знаю свои права, — продолжала она. — Ему шестнадцать лет. Не задавайте ему ни одного вопроса без адвоката. — Она распихала фотографов и наклонилась к стеклу «бентли». — Джимми, ни с кем не говори, пока не придет адвокат. Слышишь, Джим? Ни с кем не говори.

Ее сын смотрел прямо перед собой. Линли сказал:

— Мы можем сами вызвать для него адвоката, мисс Купер. Если это поможет.

Она выпрямилась и, вскинув голову совсем, как ее сын, сказала:

— Не нужна мне ваша помощь.

Она выбралась из толпы журналистов и фотографов и побежала к дому, преследуемая ими.

Линли передал пакет Хейверс, которая заглянула в него, когда они уже направлялись на север по Манчестер-роуд. Просматривая содержимое, она перечисляла:

— Смена белья. Два куска хлеба с маслом. Книжка по парусному спорту. Очки. — Повернувшись к Джимми, она протянула ему очки. — Нужны?

Он молча посмотрел на нее, всем своим видом предлагая отстать, потом отвернулся.

Хейверс положила очки в пакет, поставила его на пол и сказала:

— Тогда, все.

Линли тем временем набрал номер Скотленд-Ярда и разыскал констебля Нкату, который с другими сотрудниками, вне очереди вызванными на работу в воскресенье, проверял передвижения всех главных подозреваемых в среду вечером. Линли поинтересовался результатами.

— Кенсингтон обошли, — ответил Нката. — Никаких изменений, дружище. Она остается чистенькой, ваша миссис Уайтлоу. Мы переговорили со всеми обитателями Стэффордшир-террас, и никто из них не видел, чтобы она куда-нибудь уезжала за последнюю неделю.

— Что говорит не в пользу их наблюдательности, не так ли? Поскольку вчера утром она уезжала с нами.

— Но если она поедет в Кент в полночь или около того, она воспользуется своей машиной, верно? Она не может попросить таксиста высадить ее и подождать, пока она устроит там пожар. И на автобусе она не поедет. И на поезде. Не в такое время. И в этом смысле она чиста.

— Продолжайте.

— Ее автомобиль находится в гараже за домом, на Филлипс-уок.

— Это там, где коттеджи?

— Точно. Стоят тесными рядами, как шлюхи на Кингс-Кросс. С окнами внизу и вверху. И все были открыты в среду вечером по случаю хорошей погоды.

— Насколько я понимаю, никто не видел, чтобы миссис Уайтлоу уезжала? Никто не слышал ее машины?

— В среду вечером в коттедже напротив ее гаража нездоровилось младенцу, не спал до четырех утра на плече своей мамаши. Она услышала бы машину, поскольку полночи провела, прохаживаясь у окна в надежде утихомирить своего малыша. Но она ничего не видела и не слышала. Так что, если только миссис Уайтлоу не вылетела через трубу, она чиста, инспектор. Извините, если ничем не смог вам помочь.

—Неважно, — ответил Линли. — Это новость меня не удивляет. Ее алиби уже обеспечено другой главной подозреваемой.

— Вы считали ее убийцей?

— Да не особенно. Но у меня всегда была слабость отработать все версии. — Он закончил разговор, попросив Нкату подготовить комнату для допроса и сообщить в пресс-службу, что шестнадцатилетний мальчик из Ист-Энда собирается помочь полиции в ее расследовании. Линли положил трубку, и остаток пути они проделали в молчании.

Журналисты с Собачьего острова, видимо, позвонили своим коллегам, дежурившим на Виктория-стрит, потому что когда Линли остановился на Бродвее у Нью-Скотленд-Ярда, они немедленно окружили «бентли». В тесной толпе, выкрикивавшей вопросы и просовывавшей фотокамеры к заднему сидению, были и напористые операторы теленовостей, расталкивавшие остальных.

— О господи, — пробормотала Хейверс, а Линли посоветовал Джимми наклонить голову и потихоньку стал продвигать автомобиль к будке у въезда на подземную парковку.

И все это время реакция Джимми Купера выражалась лишь в том, что он отворачивался от камер. Он не выказал ни интереса, ни беспокойства, пока Линли и Хейверс вели его к лифту, а потом по коридорам, сопровождаемые сотрудницей по связям с прессой, которая с минуту бежала рядом с ними с блокнотом в руке, спрашивая, нужно ли указать еще какие-нибудь данные — номер школы мальчика? число братьев и сестер? дать ли намеком что-нибудь о семье? о том, что найдено в Кенте?