Он приник к ее губам медленным поцелуем.

— Да, моя прекрасная Розамунда. Проси королеву отпустить тебя, и я не стану на твоем пути и даже одобрю решение моей доброй жены, но ты, в свою очередь, тоже должна мне кое-что обещать.

— Что именно?

— Мы останемся любовниками, пока ты не покинешь кортеж, чтобы отправиться в свой любимый Фрайарсгейт, прекрасная Розамунда. Вот цена, которую я прошу за свое согласие.

— С радостью соглашаюсь, — кивнула Розамунда, разводя бедра, чтобы принять в себя напряженное копье, ищущее входа в теплые ножны, — но ты должен поклясться, что сделаешь все, дабы сохранить в тайне наши встречи… Ах-х, Боже, ты наполняешь меня до отказа, мой господин!

Гибкое тело выгнулось навстречу толчкам, и Розамунда снова отдалась на волю чувств.

— Хорошо! — прорычал он, яростно вонзаясь в ее медовую сладость. — Кровь Господня, Розамунда, я не могу насытиться тобой! Ты всегда будешь бурлить в моей крови и заберешь с собой часть моего сердца.

Она сцепила ноги на его спине и впилась ногтями в широкие плечи.

— Думаю, моя Энни права! Ты и есть демон, ибо только демон мог украсть мои сердце и душу.

Они сплелись в любовном исступлении и ублажали друг друга, пока не зашла луна и на посветлевшем восточном горизонте не появилась утренняя звезда.

Летнее путешествие королевского двора напоминало ту давнюю поездку со свадебным поездом, когда Розамунда впервые возвращалась домой после десятимесячной отлучки, чтобы обвенчаться с сэром Оуэном. Но тогда она сопровождала Маргарет Тюдор к мужу, в Шотландию. Ежегодные же вояжи двора были средством развлечения и заодно помогали коротать летние месяцы вдали от миазмов города.

Для тех, кого решил почтить своим присутствием монарх, это предприятие было весьма разорительным. Для слуг же короля, а зачастую и самих придворных это оказывалось настоящим бедствием. Ночлег и приличная еда доставались далеко не всем, и несчастные были вынуждены проводить ночи в хлевах и амбарах и питаться чем придется. И все же те, кто не получил приглашения присоединиться к королевскому кортежу, считали себя в немилости, а отказаться и вовсе было немыслимо. Худшую ошибку трудно было совершить.

Осведомитель лорда Кембриджа оказался прав: процессия направится на север, в средние графства. Том Болтон, превыше всего ценивший комфорт, немедленно узнал маршрут от королевского камергера и разослал по всему пути слуг, снимая комнаты на постоялых дворах для себя и Розамунды. Госпожа Фрайарсгейта к тому времени успела попросить разрешения у королевы покинуть ее службу и вернуться домой из Ноттингема.

— Разве вам здесь не нравится? — снисходительно осведомилась ее величество.

— Для меня огромная радость находиться в присутствии вашего величества и особенно быть вам полезной, — дипломатично заверила Розамунда, — но я тоскую по детям, мадам. Меня не было почти целый год. Пора ехать домой.

— Разве о ваших дочерях не заботятся? — удивилась королева, не хотевшая отпускать Розамунду. Хотя у нее были и более близкие подруги, ей было приятно общество этой милой порядочной женщины. К тому же ей нравилось, что все ее личные письма написаны красивым женским почерком. Жаль лишаться такого удобства!

— Мои дочери в хороших руках, ваше величество, но я — заботливая мать. Знатные дамы по необходимости вынуждены оставлять своих детей на попечение чужих людей. Но я не знатная дама. Мой дядя Эдмунд и его жена уже немолоды. А дядюшка Генри непременно попытается силком выдать старшую дочь за своего мерзкого сына, если я немедленно не вернусь. К тому же почерк мистрис Блант куда изящнее моего. Она с восторгом возьмет на себя мои обязанности.

— Но вы не любите Гертруду Блант, — с легкой улыбкой заметила королева. — Почему же рекомендуете ее мне?

— Мои желания и симпатии не имеют значения, ваше величество. Вам необходим человек, который мог бы с успехом меня заменить. Клянусь, что вы не пожалеете, взяв мистрис Блант.

— По этому поводу мы спросим совета у короля, — объявила Екатерина и обратилась к мужу:

— Сир, госпожа Фрайарсгейта просит позволения оставить двор в Ноттингеме и вернуться домой навсегда. Вместо себя она рекомендует мистрис Блант. Что вы думаете по этому поводу, мой дорогой повелитель? — спросила она, кладя руку на зеленый бархатный рукав его камзола.

— Дражайшая Кейт, ваши решения всегда заслуживают самых высоких похвал, — вкрадчиво начал король, — тем более что они касаются вашего двора. Если госпожа Фрайарсгейта желает отправиться домой, отпустите ее со службы, — кивнул он и, подняв голову, посмотрел в глаза Розамунде. — Насколько я припоминаю, мадам, у вас есть дети, не так ли? — небрежно осведомился он.

Розамунда, покраснев, присела в реверансе:

— Да, ваше величество.

— В таком случае благодарю вас за верную службу и те услуги, которые вы оказали моей драгоценной супруге. Вы свободны и можете ехать на родину, — бросил он и, словно забыв о ней, заговорил о чем-то с Уиллом Комптоном, сидевшим слева.

— Мой господин и повелитель все сказал за нас обоих, — мягко заметила королева.

Розамунда снова сделала реверанс.

— Буду счастлива исполнять свои обязанности, пока мы не окажемся в Ноттингеме, ваше величество.

— Превосходно, — кивнула королева, — и заодно покажете мистрис Блант, что она должна делать после вашего отъезда.

— Обязательно, ваше величество, — пообещала Розамунда. Кровь Христова! Заметил ли кто-то, как она покраснела, когда король к ней обратился? Оставалось надеяться, что все посчитают, будто она смутилась, когда сам Генрих Тюдор обратился к ней, незнатной простушке.

В этот момент к ней приблизилась Гертруда Блант.

— С чего это вдруг такое одолжение? — дерзко спросила она. — Мы не приятельницы и особой любви друг к другу не питаем. Мне не слишком нравится быть в долгу у вам подобных.

— Вы не в долгу у меня, мистрис Блант, — спокойно ответила Розамунда. — Я покидаю двор навсегда. И всего лишь сказала королеве правду. У вас действительно красивый почерк.

— Но отвечать за личную переписку ее величества — это большая честь, — возразила Гертруда. — Хотите вы этого или нет, я у вас в долгу, поскольку не могу отказаться от назначения.

— Не можете, — согласилась Розамунда, — и не имеете права передавать другим содержание писем. И хотя обожаете сплетни и любите злословить, не посмеете и словом обмолвиться, чтобы не навлечь бесчестье на свой род.

Она мило улыбнулась в лицо разъяренной сопернице.

Гертруда тихо охнула, сообразив наконец, что произошло.

— Так вы отомстили мне за то, что я терпеть вас не могу! Какая низость!

— Мистрис Блант, мне абсолютно безразличны ваши чувства по отношению ко мне, — откровенно призналась Розамунда. — Ваша семья знатнее моей, но я горжусь своим происхождением и не позволю, чтобы дочь лорда Монтджоя меня унижала. Я госпожа Фрайарсгейта и могу в отличие от вас свободно распоряжаться своими владениями. И посоветовала королеве взять вас из-за красивого почерка и потому, что вы уже одна из ее фрейлин. Служить королеве Екатерине — огромная честь, но вы ничем не обязаны мне. В те дни, когда королева потребует меня на службу, вы пойдете со мной и станете учиться, как вести и хранить личную переписку ее величества.