Мужчина и женщина были поглощены друг другом, Белка же с напряжением вглядывалась в едва различимую в густеющих сумерках ленту дороги — ждала отца. Наконец она не выдержала:

— Когда они должны вернуться?

— А которая сейчас ора? — откликнулся принц голосом внезапно разбуженного человека.

— Пробило девять и три четверти.

— Давай думать. — Стефан не выпускал руки Герики, но его мозг уже работал, высчитывая, стоит ли тревожить короля или еще можно ждать. — Они уехали за ору до рассвета?

— Угу, — согласно кивнула головой Белка, которая, разумеется, не могла проспать такое событие, как отбытие Почетной Кавалькады, пусть та, ввиду траура, и не была столь пышной, как обычно.

— Тогда, если все прошло благополучно, к Всадникам они добрались в первой-второй оре пополудни. Потом сама встреча с привалом займет ору или две. Назад они вряд ли будут двигаться быстрее, чем вперед. Скорее наоборот — клирики не эландцы, вечно норовят тащиться, как хромые собаки. Значит, если они двинулись в Гелань в третьей оре пополудни, то тут будут около полуночи. Беспокоиться нечего.

— Ты думаешь, я совсем ничего не соображаю?! — возмутилась Белка. — Если отец вскакивает и куда-то мчится со всеми свободными «Серебряными», то и жабе ясно — что-то случилось.

— Не случилось, а только может случиться. Шани, то есть твой отец, и я решили, что нужно усилить охрану. Но я думаю, они просто встретились где-то за Ресском и теперь возвращаются вместе. Если к полуночи не вернутся — поедем навстречу…

Возразить Белка не успела. Ворота распахнулись, и в освещенный факелами двор ворвались три всадника на взмыленных лошадях. Белка бросилась вниз. Стефан подался было за ней, но передумал — он не мог оставить Герику и не хотел появляться во дворе вместе с ней. Не потому, что это было неприлично — об этом принц сейчас не думал. Это могло быть опасно. Если вести, привезенные «Серебряными», были такими, каких он ждал, то соглядатаи Михая, увидев Герику, сразу смекнут, отчего личная гвардия принца понеслась вдогонку за Почетной Кавалькадой, послать же стрелу или бросить нож из-за угла в темноте проще простого. И Стефан увел Герику к себе, воспользовавшись узкой потайной лесенкой, связывавшей комнаты принца со смотровой площадкой.

Ждать долго не пришлось. Лейтенант Ласли, обычно веселый и насмешливый, а сейчас непривычно серьезный, четко и толково рассказал о схватке в Тисовой пади, перечислил погибших — троих «Серебряных» и одного эландца — и сообщил, что потрепанный отряд решил заночевать в Ресске. У Стефана не только отлегло от души, все его существо заполнило доселе незнакомое чувство победы над врагом. И то сказать, первую настоящую стычку они выиграли. Надо будет подробнее разузнать об этих так называемых гоблинах. Ласли сказал только, что это нелюди и что Рене Аррой с ними сталкивался. Отпустив усталого офицера смывать пыль Старой Таянской Дороги, Стефан зажег наконец огонь и оглянулся на Герику. Та стояла, вжавшись в стену, ее била крупная дрожь.

Принц прижал женщину к себе, прикоснувшись губами к мягким волосам.

— Все хорошо, милая, больше нечего бояться. — Она подняла на него глаза с расширенными бездонными зрачками:

— Стефан. Я знаю, случится что-то страшное.

— Да нет же, — он улыбнулся и еще крепче прижал ее к себе, — что нам может грозить здесь, в собственном доме? Конечно, если ты так хочешь, мы не станем ужинать тем, чем нам принесли. А воду я попрошу набрать прямо из колодца, но, уверяю тебя, что все в порядке.

Похоже, она его не слышала.

2228 год от В. И. Ночь с 17-го на 18-й день месяца Лебедя.

Старая Таянская дорога.

Над головами тонко и противно просвистело — убийцы вновь воспользовались арбалетом, а не мушкетом. Возможно, потому, что огонек фитиля в ночи неизбежно привлекал внимание. Предательница-луна делала путников отличной мишенью для затаившихся в холмах стрелков, а густой кустарник, покрывавший берега небольшой речушки, был превосходным укрытием.

Рукопашная схватка для умелого бойца предпочтительнее выстрела в спину. Аррой и Гардани, не сговариваясь, пришпорили лошадей и бросились вперед. Из зарослей никто не показывался, и Рене остановил коня в гуще буйно разросшейся лещины.

— Прикрой меня. Я не должен ни на что отвлекаться, иначе нам не поздоровится.

Шандер был хорошим капитаном, а значит, умел не только приказывать, но и подчиняться. Он застыл за спиной герцога, чутко вслушиваясь в ночные шорохи. Какое-то время не происходило ничего, затем совсем рядом запел невозможный на исходе лета соловей, и Шандера захлестнула теплая, щемящая волна. Ночной певец захлебывался песней — звонкие трели сменялись россыпью мелодичных пощелкиваний, за которыми следовали все новые и новые рулады. Никогда еще птичье пение не приносило графу такого наслаждения, оно несло неколебимую уверенность, что жизнь прекрасна, что вся боль, грязь, тоска остались в прошлом, а впереди лишь счастье, счастье без конца…

Наваждение оказалось столь сильным, что Гардани чуть было не пропустил их — две темные кряжистые фигуры со страшноватой грацией скользили между кустов, приближаясь к замершему Рене. С трудом стряхнув соловьиные чары, граф вытащил из укрепленных за спиной ножен кинжал с серебряной ручкой и, тщательно прицелившись, метнул. Одна из фигур мягко осела на землю, но второй гость даже не заметил гибели товарища, поглощенный соловьиной песней. Этого Шандер взял живым. Осторожно зайдя сзади, капитан бросился на пришельца; тот был неимоверно силен, но внезапность сделала свое дело, незнакомец оказался на земле, даже не поняв, что с ним произошло. Гардани сноровисто стянул руки пленника его же собственным ремнем, и только после этого песня оборвалась.

— Наше счастье, что их только двое, — заметил Рене, наклоняясь над лежащим. — Гоблин. Из тех же самых, я полагаю. И опять арбалеты. — Пленник задергался, пытаясь освободиться, и Рене проверил узлы: — Правильно, что позаимствовал его же ремень, человеческую поделку он бы разорвал в два счета, они сильны, как быки. Не представляю, чем Михай умудрился привлечь их, они не любят людей, но не стремятся к войне с ними… Вернее, не стремились, — адмирал положил руку на лоб гоблина и сосредоточенно прикрыл глаза, — ну, вот и все. Теперь он будет спать.

Будь это человек, я сказал бы, что он очнется к полудню, думаю, твой пленник проспит столько же. Вообще-то гоблины — очень сильный народ, они даже порцию яда, смертельную для человека, переживут, но противостоять эльфийской магии не могут.

— Эльфийской?!

— Да. Или ты думаешь, что они пришли сюда по своей воле?

— Соловей? — ошеломленно прошептал Шандер.

— Да, «Темный Соловей», именно так называется это заклятие. Ты — человек, и очень сильный человек, но даже ты попал под чары и едва их не упустил. Гоблины же и вовсе потеряли голову… Да, ты очень сильный, Шани, — улыбнулся Рене, — ты даже не спрашиваешь, откуда я знаю эти штучки, так что я сам скажу. Меня обучили им на одном из островов за Запретной Чертой. Оказалось, некоторые люди вполне в состоянии овладеть эльфийской магией.