Аманду я обручила с наследником Чарлза. Моя дочь станет следующей графиней Сайтен.

Мэг вскинула брови.

— А мне казалось, что моя дочь Джанет рассчитывала женить сына получше.

Кат рассмеялась.

— Джанет не просто замужем за Лесли, она Лесли и по рождению. Пусть у ее сына есть какой-то титул, но у моей дочери — огромное приданое! И по странному совпадению Аманда обладает несколькими сотнями акров пастбищ, которые нужны Сайтенам для их овец. Малышка же Мораг, — продолжила Кат, — станет женой Малькольма Гордона. У нее будет очень большое приданое и собственная усадьба. Даже младшие сыновья Гордонов неплохо устраиваются в жизни!

Глаза у Мэг засверкали, у нее перехватило дыхание.

— Боже мой, — воскликнула старая дама, — чем старше ты становишься, тем больше походишь на Мэм! — А затем она снова посерьезнела. — А малыши?! Что с ними?

Ты же не можешь оставить самых маленьких!

— Джеми пришлет их, когда все образуется. Путешествовать со мной им будет небезопасно, да и меня задержат. Если король направит в погоню своих людей, то с детьми я стану уязвимой. Но это всего на несколько месяцев.

Мэг кивнула.

— Полагаю, так и в самом деле лучше.

Некоторое время они ехали молча. Затем свекровь опять спросила:

— Кат, я знаю, что не имею права, но… Иан и Джейн?

— Тоже от Ботвелла. Да, Мэг. Даже он не знал почти до самого изгнания. Расставаясь с ним в первый раз, я думала, что мы никогда уже не встретимся, и хотела его ребенка. Патрик же, едва заполучив меня тогда назад, сразу уложил в постель и не выпускал, пока не стало ясно, что я беременна. Он понял так, что близняшки от него, и я не стала ничего говорить.

— И правильно сделала, дорогая моя. Но бедный Френсис! Он уехал из Шотландии, зная, что покидает не только тебя, но и своих детей. Ах, моя Кат, вы оба заслуживаете счастья.

— Спасибо, Мэг. Вы всегда были мне хорошей подругой.

Старая женщина наклонилась в седле и, протянув руку, ухватила Катриону за локоть.

— Ты мне больше дочь, чем обе мои. Будь счастлива, Кат! Пожалуйста, будь счастлива!

Джеймс Стюарт нежно улыбнулся жене.

— Нет, нет, Анни! Об этом не стоит и думать. На свадьбу юного Джеймса Лесли тебе в Гленкерк ехать никак нельзя. — И он ласково похлопал ее по округлившемуся животу. — Нет, мы не должны подвергать опасности нашего ребенка.

— Но это же перед самым Рождеством! — застонала королева. — Я не хочу оставаться без тебя на праздники.

— Я вернусь на Рождество и отпраздную его с тобой, Анни.

— У тебя не получится, если только ты не выедешь сразу после свадьбы, а это будет выглядеть весьма грубо!

— Тогда я не вернусь, — рассердился король. — Какая разница? Приеду на Новый год и на Двенадцатую ночь.

— Но в Дании мы всегда празднуем Рождество всей семьей!

Джеймсу это начинало надоедать.

— Ты не в Дании, Анни! Ты — королева Шотландии! — взревел он, и ее величество заплакала.

«О небо, — подумал король, — не могу же я позволить ей догадаться, почему не хочу ее брать с собой».

— Ну успокойся, успокойся, дорогая, — сказал он с выражением. — Не могу же я обидеть гленкеркских Лесли. Надо поехать на свадьбу молодого графа, особенно когда он женится на девчонке моего кузена Хантли. Эти Гордоны попортили мне немало крови, но я не дам им повода начать новую смуту и почту своим присутствием свадьбу их дочери. Однако сейчас зима, и дороги плохи.

Прояви благоразумие, дорогая. Нельзя же тебе в твоем нынешнем положении трястись в экипаже по всей Шотландии.

— Ребенок, — только и фыркнула королева. — Это все, что тебе от меня нужно, Джеми. А я — королевская племенная кобыла.

— Пусть у нас будет много детей, Анни, — сказал Джеймс, — но где я еще найду такую, как ты?

Небесно-голубые глаза королевы заблестели от слез.

— Ох, Джеми, — сказала она сдавленным голоском.

Король обнял супругу.

— Давай больше не будем говорить об этих глупостях.

— Хорошо, Джеми, — уступила королева, счастливо вздыхая.

Но едва ли король услышал, потому что весь был поглощен мыслями об очаровательной Катрионе Лесли, которая скоро станет его.

С того дня, когда он в последний раз видел Кат, прошло уже больше четырех лет, и последняя их встреча вышла не совсем такой, какую мужчина ждет от желанной женщины. Но теперь графиня — вдова, и без защиты она должна стать более покладистой.

А Кат, ожидая прибытия короля, уже знала, чего ей ждать. Понимая, что ухаживаний Джеймса ей не избежать даже в собственном доме, она готовилась быть с ним ласковой и нежной. Настырному любовнику и в голову не должно прийти, что она собирается бежать. Так что даже с сыном нельзя будет говорить в открытую.

Свадьба меж тем приближалась, и Кат убрала свои вещи из покоев графа и графини Гленкерк. Нелегко было оставлять комнаты, которые принадлежали ей все эти годы, но уже через несколько недель их владелицей по праву станет юная Белла. Чтобы еще лучше замаскировать свои намерения, Кат решила потратиться и переделать будто бы для себя несколько комнат в покоях западной башни, где ее прабабка Джанет жила до того, как построила собственный замок в Сайтене. С тех пор башня не использовалась, и графине казалось, что она ощущает присутствие той, другой женщины.

— Итак, Мэм, — вздохнула она вслух, — вот я снова попала в переделку. Ты всегда предупреждала нас держаться подальше от Стюартов. Мое своеволие стоило нам всего, и теперь я должна либо бежать из дома, либо покориться вожделению короля. Что бы ты подумала обо мне, окажись сегодня здесь?

Она прошла к окнам спальни и окинула взором Гленкеркские горы вплоть до озера Сайтен и до Грейхевена, дома ее детства. Тут Кат представила, как прабабка ждала своего возлюбленного Колина Хэя, хозяина Грейхевена.

«Что ж, — подумала графиня, — если Мэм могла нарушать приличия ради того, чтобы быть с любимым, то могу и я!»

Она вздохнула. «Ах, Ботвелл! Прошло уже почти три года с того ужасного дня: я стояла на мысе Рэттрей и смотрела, как тебя увозит от меня тот проклятый корабль. И за все это время мы не осмеливались даже написать друг другу. Не сомневаюсь, что в твоей постели перебывало много женщин, но нашлась ли среди них такая, чья любовь заставила бы тебя забыть Катриону Лесли? Боже! Пожалуйста! Нет!»

И когда в мучительном сомнении Кат закрыла глаза, то его лицо проплыло перед ней по ее темным векам.

Это суровое лицо, любимое и дорогое. Темные сапфировые глаза, чувственный рот, прекрасные каштановые волосы и изящно подстриженная бородка…

Прислонившись к холодному камню, она представила бархатную твердость его широкого плеча, большую руку, ласково поглаживающую ее длинные волосы. Внезапно, впервые за все эти долгие месяцы, Кат заплакала.