–Пудинг?– напомнила ей Эстер.

–Точно.– Эмили знала, что не может свалить свою забывчивость на беременность. Она постоянно отвлекалась, потому что фокусироваться на «здесь и сейчас» было слишком угнетающе.

В гараже было холодно, как в берлоге белого медведя, как шутила бабушка. Эмили не стала возвращаться в дом за пальто. Сейчас ей было жарко. Но, конечно, она замерзла, едва дойдя до дальнего конца гаража.

Эмили дрожала, открывая холодильник. Спасибо бабушке, теперь она напевала «Янки Дудл»– это была одна из тех надоедливых песен, которые могут прилипнуть к тебе на целый день в любой момент. Она вспомнила, как читала «Маленьких мужчин» Луизы Мэй Олкотт из дополнительного списка литературы в шестом классе. Эмиль и Франц пошли на мельницу и раздобыли достаточно муки, чтобы вся семья могла есть заварные пудинги и кукурузный хлеб еще несколько месяцев. Эмили получила от учителя звездочку за то, что срифмовала этот сюжет с текстом песни.

Теперь она не получала звездочки от учителей.

Эмили подверглась суровому остракизму в школе. Даже уборщики отворачивались, когда она проходила мимо. Ее беременность будто создала вокруг нее силовое поле. Чем больше распространялись мерзкие слухи, тем больше людей отдалялись от нее. Учителя неодобрительно качали головами. Кто-то вырезал огромную дыру в ее майке для физкультуры. На ее парте в классе вырезали слово «ШЛЮХА». Прямо перед выходными на День благодарения какой-то идиот прилепил большую прокладку к ее шкафчику, красным маркером нарисовал на ней кровь, обвел ее черным цветом, чтобы было похоже на открытку, и написал внизу:

Эмили подозревала, что если не за всеми гадостями, то как минимум за историей с прокладкой стоит Рики. Почему-то самым жестоким издевательствам она подвергалась со стороны клики. Слухи, который распускал Блейк о наркотической и алкогольной зависимости Эмили, зажили собственной жизнью. Она была уже не просто наркоманкой, а еще и барыгой. Не просто любительницей травки, но героиновым торчком. Рики выдумывала одну ложь за другой и рассказывала всем, кто готов был слушать, что видела, как Эмили отсасывала нескольким парням за спортзалом. Потом, естественно, несколько школьников заявили, что она делала это именно с ними. Нардо был предсказуемо жесток, отпуская ехидные замечания каждый раз, когда она могла его услышать.

Однажды он назвал ее «вульгарной».

А в другой раз – «грязной сукой».

А в один из дней, когда Эмили было особо паршиво,– «жирной тварью».

Клэй полностью ее игнорировал, и это было гораздо больнее, чем злобные выпады Нардо. По мнению Клэя, Эмили не существовало. Когда он встречал ее в столовой или на улице, это производило на него не большее впечатление, чем встреча с телефонной будкой или почтовым ящиком.

Были и другие. Мелоди Брикел улыбалась каждый раз, когда видела Эмили, но эти улыбки только напоминали ей о том, что было безвозвратно утеряно.

Дин Векслер потребовал, чтобы Эмили перевели из его класса. Поскольку учебный год уже подходил к концу, Эмили вынуждена была устроить импровизированный класс для себя одной в библиотеке.

А еще был Сыр – то есть Джек, как она теперь его называла.

Джек изо всех сил избегал ее в школе. Он почти не разговаривал с ней на переменах и всегда был занят после учебы. Он ссылался на то, что отец заставляет его помогать в участке. Оправдание было слабым. Джек много раз говорил, что не собирается поступать в полицейскую академию штата в этом году. Он хотел уехать из города сразу после выпуска из школы.

Эмили понимала, что именно ее загадочная беременность была источником напряжения между ними. Она так и не спросила Джека, ходил ли он на вечеринку. Она говорила себе, что не хочет попасться в ловушку Нардо, но на самом деле часть ее боялась возможного ответа.

Был ли Джек у Нардо?

Сделал ли он что-то с Эмили?

Эмили поняла, что бессмысленно смотрит на холодильник. Она забыла, зачем сюда пришла.

Пиво, взбитые сливки, газировка, молоко.

Ей нужно поговорить с Джеком. Между ними никогда не было секретов. Особенно если это касалось чего-то важного. Она видела, как он проскользнул в сарай прошлой ночью. Эмили оставила ему подушку и свежее одеяло, потому что знала, что праздники в его доме всегда заканчиваются плохо. Его мать открывала бутылку вскоре после завтрака. Шеф присоединялся к ней около полудня. Когда наступало время ужина, они либо орали друг на друга, размахивая кулаками, либо валялись на полу в отключке.

–Пудинг,– сказала вслух Эмили, наконец вспомнив, почему морозит зад в гараже.

Она поставила баночку со сливками на крышку кастрюли и бедром закрыла дверцу холодильника. Она прошла через пустое место в гараже, где обычно стояла машина ее отца. Эмили не была уверена, что он действительно в клубе. Они устраивали одновременный старт по утрам в День благодарения, чтобы у персонала было какое-то подобие праздника. Она знала, что ее отец играл на девяти лунках, но также знала, что, даже если бы он играл на восемнадцати, это бы не заняло лишних четыре часа.

–Ты заблудилась?– Эстер ждала ее у двери.

Она крепче ухватилась за кастрюлю с пудингом.

–Не могу отделаться от этой дурацкой песни в голове.

Эстер сделала вдох, а потом громко запела:

–«Мы с отцом пошли на фронт – и с нами капитан Гудвин».

Эмили подхватила:

–«Там мужчины и мальчишки – плотные, как заварной пудинг».

Эстер топала ногами вместе с Эмили, пока они шли обратно в дом, распевая во все горло:

–«И капитан Вашингтон тоже был там, и его верные парни… Он сказал, что чертовски горд и что они – его армия».

У Эмили закружилась голова, когда мать обняла ее за талию. Эстер действительно была в прекрасном настроении. Они сто лет не пели вместе.

–О господи.– Эстер стирала с лица слезы смеха.– Веселье, да?

У Эмили возникло ощущение, что она бодрится специально.

–Ты сегодня кажешься очень довольной.

–А с чего мне быть недовольной? Я проведу целый день со своей семьей.– Она удержала руку Эмили в своей на несколько секунд, а потом вернулась к приготовлению ужина.– Присядь. Думаю, с остальным я справлюсь.

Эмили была благодарна за эту передышку. Она закинула ноги на пустой бабушкин стул. Спину больше не сводило судорогами, но пальцы на ногах болезненно опухли и были похожи на сосиски.

Она сказала матери:

–Мне нужно поработать над своим заданием по английскому. Это эссе – половина моей оценки.

–Не волнуйся об этом сегодня.– Эстер стояла к ней спиной, но Эмили заметила, как она напряглась. Эстер обернулась и скрестила руки.– На самом деле, возможно, тебе вообще не надо обо всем этом волноваться. Тебе стоит уйти из школы прямо сейчас на своих условиях, пока это еще возможно.